История села Мотовилово. Тетрадь 5

– Врач какой-то резинкой просовывал ему в рот, наверное, протолкнул копейку в желудок. Он сказал особенно не пугаться, копейка сама выйдет с надворным.

Семья повеселела, особенно отлегло от сердца у матери. Но праздник прошёл в горестном унынии, без обычного веселения. За каких-то полдня по селу разнеслось: «У Савельевых Володька копейкой подавился!» Для сочувствия в горе к Савельевым на празднике приходили многие родные, особенно много баб. Они, участливо и горестно хмакая, вздыхали, стараясь как-то успокоить Любовь Михайловну.

– Да, вот как с детями-то! Дети радость, дети и горе! – сочувственно высказалась Анна.

– А каково матери-то, подумать только! Материно-то сердце ко всему чутко и к любому своему детищу жалливо!

– Только бы уродов не было и не пришлось бы с ними маяться. Я зато, когда ребенка рожу, то в первую очередь осведомляюсь у повитухи, не урод ли, и сама просчитываю пальцы на руках и ножках, осматриваю каждого, все ли в целости, – высказалась о своих детях перед бабами Любовь Михайловна.

Бабы с любопытством подходили к постели, где лежал натруженный Володька, спрашивали «Как дела?» и с пожеланиями «Выздоравливай!» отходили от кровати, уходили. Володьке старались чего-нибудь дать поесть, но кроме теплого молока он пропустить в рот ничего не мог. На второй день Володька поел мягкой ватрушки, запив также горячим молоком. На двор, на стужу Володьку не выпускали, а у порога ему подставляли специально сделанную для этого лопатку, и после мать рассматривала на лопатке вместе с надворным, не вышла ли копейка. Но она не была обнаружена. Прошло время с неделю, Володька совсем оправился, стал все есть, и интересующимся о копейке бабам Любовь Михайловна отвечала: «С надворным копейка-то вышла!»

Святки. Минька Савельев

Со второго дня после Рождества настали Святки – пора весёлого развлечения молодежи и подходящее условие выбора невест. На период святок, а они длятся от Рождества до Крещенья, девки у какой-нибудь одинокой вдовицы снимают квартиру под «келью», где вечерами нарядившись, устраивают посиделки. Внутренность избы обряжают. За неимением лучшего, девки из газет узорно навырезывают занавески, разукрасив их разноцветными анилиновыми красками, и развешивают на окна, искусно изготовленных голубей и фонариков из соломы и бумаги подвешивают впереди к потолку, отчего в избе становится уютнее, красивее и привлекательнее. С наступлением вечера девки нарядные, нарумяненные и напудренные, артелями собираются в свою келью и рассаживаются на передней лавке, поют песни.

В первый день святок парням девки кладут на плечи «Вьюна» в сопровождении хвалебно-величальных песен и по традиции целуются с женихами. Конечно, все это в пределах пристойности и без всяких нарушений приличия и честности. За припевание парни-женихи одаряют девок деньгами. В конце святок девки, каждая своему жениху, готовит подарок: заботливо и старательно вышивает платочек и под исход святок дарит его своему любимому.

Артель женихов: Мишка Крестьянинов, Павел Федотов, Колька Муратов и Минька Савельев пользовались у девок, да и вообще в селе, большим авторитетом и уважением (у авторитетных жителей и дети в почёте). Они почти все святки проводили в келье, на Моторе, в доме Терёшки Тарасова. У них в этой артели девок были невесты. Как у петухов из-за кур бывают драки, так и у женихов бывают они из-за невест.

Минька Савельев, имея не по годам физическую силу, частенько вступал в драку с парнями, особенно с теми из Шегалева, которые посягали на моторских девок, которые якобы по праву принадлежат только им, т.е. парням улицы Моторы. В один из вечеров в келью Тарасовых понаведывала артель шегалевских парней-женихов, в которой были Колька Лаптев и Ванька Никитин. Подстрекаемый товарищами, Минька смело вступил в перебранку с Колькой:

– Вы что-то своим посещением зачастили сюда? – для начала он начал так, стараясь плечом толкнуть Кольку к двери.

– Ты не больно шевыряйся, а то я тебя швырну! – огрызнулся Колька.

– Ах, да ты еще и огрызаешься! Видно забыл, что я тебе в пивной не все зубы выбил!

– Больно храбро себя ведешь! На силу надеешься! – вступил в защиту Кольки Ванька Никитин. Миньку эти слова задели, он к Ваньке имел затаённую злобу из-за невесты Маньки Лабиной. Из-за этого-то Ванька и зачастил на улицу Мотору.

Минька в споре переключился на Ваньку, желая спор превратить в драку. Чуя в себе силу, помня наказ отца не давать себя в обиду по принципу «Знай наших!», чтоб не повадно было каждому и чувствуя поддержку товарищей, которые сказали «в случае чего, так мы их шапками закидаем», поэтому он чувствовал себя уверенно, как за каменной стеной.

Снедаемый чувством ревности, подталкиваемый желанием обладать первенством в соперничестве, все это ему придавало отваги и решительности, и он усилил спор с Ванькой: