История села Мотовилово. Тетрадь 7 (1925 г.)

Ульяна стала собираться, обуваться в лапти. Матвей же, во дворе заглянув во все углы и найдя непорядки по-хозяйски всё прибрал. К забору оттащил и приставил плуг и боронец. Кинув клок сена овцам, Матвей, открыв передние ворота, шага на два вышел на улицу. Он носом потянул в себя осенний морозноватый воздух, подумал, про себя: «А осень-то здорово пахнет! Морозец-то сегодня знать, крепкий был, вон как кругом всё побелело, вот так, не заметно, пожалуй, и зима нагрянет!». Скрипя ступеньками дверного крыльца, из сеней во двор выходила Ульяна, она первым делом, по своей надобности, вышла за задние ворота и воротившись оттуда, ловко вспрыгнула на телегу, уселась на левой ей стороне. Спиной к Матвею.

– Но-оо! – крикнул Матвей на лошадь.

Лошадь, зашагала, гулко тупая копытами по морозной земле, вывезла со двора, за собой телегу, с сидевшими на ней Матвеем и Ульяной. Матвей, лихо соскочив с телеги, поспешно затворил ворота, а лошадь в это время, раздутыми ноздрями, потянув в себя морозный воздух, громко фыркнула и резво зашагала на дорогу улицы, когда хозяин уселся на телегу снова.

От ворот двора к дороге, приминая морозную траву двумя полосами, лёг колёсный след. На повороте у самой дороги, оба следа раздвоились полукружьём – следов образовалось уже четыре. Морозный воздух, приятным холодком обдал лицо Ульяны, вызвав невольную дрожь во всём теле. Она, сгоняя с себя сонливость, вдыхая свежий воздух, вбирала в себя свежесть и бодрость. Они выехали из села, солнце только что показало свой лоб из-за горизонта на взгорье. Небо было прозрачно и свежо, всё вокруг дышало бодростью. На западной стороне неба, одиноко разгуливавшийся в вышине, меркнул ущерблённый месяц. Матвей, любовавшийся природой, изредка понукал лошадь. На пол пути к лесу, заднее, левое, колесо внезапно визгливо заскрипело, как бы тоскуя о смазке, сильно раздосадовало Матвея. Он первым нарушил молчание:

– Эх, чёрт побери, забыл задние колёса подмазать – вот оно и заскрипело. Тоску наводит, – и как бы, невзначай обернулся, на сидевшую в забытье Ульяну.

Ульяна не обращала внимания на разговор о колесе Матвея, она пристально наблюдала над чем-то в небесной выси.

– На что ты так пристально загляделась, что за невидаль ты там вверху-то нашла? – заинтересованно спросил Ульяну Матвей.

И он тоже поднял глаза к небу. Его слегка поседевшая борода, при этом, приняла горизонтальное положение. В жиденьких, кудреватых волосах его бороды-лопаты, игриво швырялся лёгкий ветерок.

– Вон, наблюдаю в высоте за птицей, – сонно и вяловато ответила ему Ульяна.

– Где она, птица-то, я что-то не вижу.

– А вон, гляди выше! – Матвей еще круче задрал голову, у него от этого с головы свалился картуз. Поспешно водрузив картуз на место, он только теперь уловил своим взором птицу, парившую высоко в поднебесье. Почти не махая крыльями, почти над головой в воздухе плавал огромный коршун.

– А высоко, всё же, чёрт возьми, он забрался, пожалуй, версты три-четыре до него будет! – душераспологающе, удивлялся Матвей.

А Ульяна, с поднятой головой, продолжая любоваться вольной птицей, продолжала сидеть безмолвно, она в размышлении о своей жизни, глазами сопровождала улетавшего на юго-восток коршуна. Ей с грустью вспомнилась её беспросветная жизнь. Сначала жизнь в сиротстве, потом, незадачливая любовь, а затем, насильный выход замуж, за немилого Никиту, в зажиточную работящую семью, владеющую мельницей и пчельником. Её взяли в эту семью из-за того, что она в селе прославилась как хорошая работница, хотя и знали, что она девка испорченная в молодых еще юных летах, в результате буйной взаимной любви. Хотя она и недолюбливала убитого на войне Никиту, а всё же с ним она жила, как за каменной стеной и была ограждена от людского навета. Жила Ульяна в чужой семье, как безотказная прислуга, работала без устали, как лошадь. Все глаза прозавидовала она на добрых людей, которые живут с мужьями, имеют детей, а она кругом одинока.

Ещё в первый год её замужества, по-молодецки разгорячившийся деверь Матвей, решился воспользоваться Ульяной. А дело было так. В начале мая, того года, Матвей повёз улья с пчёлами в лес за реку Серёжу, для установки их на пчельнике на всё лето. В помощь себе он прихватил с собой молодуху Ульяну. По приезде на пасеку, Матвей вместе с Ульяной, расставляли улья, устанавливая их на вбитые в землю, колышки, стараясь не перепутать номера ульев и установить их на прошлогодние места. Ульев у Матвея больше двадцати. Во время установки ульев, Ульяна интересуясь, осведомилась у Матвея, о жизни пчёл. Матвей охотно ей рассказывал, о повадках трудолюбии и капризах пчелиных семей. Он подробно объяснял ей о значении матки в семье, о рабочих пчёлах, о трутнях, которых много в пчелиной семье, а оплодотворяет матку всего только один, во время брачного её полёта.