История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 2. От арабского завоевания до 1830 года

В отношениях с Францией на первом плане был марселец Ж.-Э. Рей. Этот осторожный и беспринципный коммерсант сначала продал свое влияние Дании, для которой добился монополии торговли в Сафи и Агадире (1751 год). Затем он добился от шерифа грамоты, в которой уполномочивался вести переговоры с державами. Рей решил спекульнуть этой бумагой перед французским правительством, но был плохо принят при дворце и вернулся в Марокко, где окончательно разорился.

Его корыстная инициатива не была напрасной. Шуазёль поручил другому марсельскому купцу, Сальва, возобновить в соответствии со своим планом переговоры, которые привели к договору 1767 года, подписанному графом де Бреньоном. Безопасность торговли была снова гарантирована, и в таможенных вопросах французам был обеспечен режим наиболее благоприятствуемой нации. Консулы восстанавливались в своих прежних правах, включая право принимать на службу туземцев, которые освобождались от личных повинностей и от подчинения местной юрисдикции (censaux). Этот договор, очень выгодный с точки зрения торговли, вряд ли привел к восстановлению престижа Франции. Несомненно, ко двору Сиди Мухаммеда стекалось много французов, но этот умный султан, друг ученых, которого не страшили Эрпопейские нововведения, был слишком озабочен собственными интересами, чтобы позволить иностранным купцам обогащаться, как им заблагорассудится. В противовес Сале он попеременно покровительствовал Сафи, Затем Агадиру и, наконец, основал Могадор, который и превратил в крупнейший рынок Марокко, откуда осуществлялся также надзор за контрабандой на южном побережье. Так было положено начало экономической политике, направленной на привлечение в порты иностранцев и на активизацию товарообмена — единственное, что могло бы пополнить опустошенную казну. Но христианские купцы, которых строго контролировали таможенные амины, забросили Могадор, и ожидаемые налоги не поступали. Тем не менее новый порт, куда приходили караваны и где возникла деятельная еврейская колония, поддерживавшая связи с общинами Суса и Анти-Атласа, монополизировал торговлю Дальнего Юга. Сус, лишенный своих прежних выходов к морю, обеднел и перестал быть опасным для махзена центром мятежей.

До 1795 года лишь одна Франция держала своего консула в Сале, или, скорее, в Рабате, тогда как консулы других государств находились в Танжере. Ей не удалось после договора 1767 года осуществить экспансию в Марокко, которая планировалась торговой палатой Марселя, и пришлось довольствоваться весьма посредственными результатами.

Мулай аль-Язид (1790–1792 годы). Сиди Мухаммеду наследовал его сын Мулай аль-Язид, о котором много говорилось задолго до его вступления на престол. Любимый сын султана, прекрасный наездник, щедрый, пылкий, принимавший активное участие в Священной войне, он был очень популярен и подавал большие надежды, но не умел сдерживать себя. Назначенный в 1769 году каидом берберского племени гарван (к югу от Мекнеса), он был опьянен своей популярностью и позволил провозгласить себя султаном. Сиди Мухаммед был извещен об этом; аль-Язид бежал и, укрывшись в неприкосновенном убежище, добился прощения. В 1771 и 75 годах он дважды провозглашал себя султаном, но исход был примерно тот же. Тогда отец отстранил его от дел, а когда в 1784 году решил выступить против Тафилалета, отправил его в паломничество, чтобы отделаться от него. Поскольку аль-Язид вернулся слишком рано, когда его не ждали, Сиди Мухаммед вновь отправил его в паломничество. На этот раз аль-Язид решил ограбить в Каире посольство, отправленное султаном в Священные Города. Сиди Мухаммед, осведомленный об этом, направил посольство другим путем, но аль-Язид под предлогом третьего паломничества отправился в Аравию где ему удалось захватить дары, предназначенные шерифам Йемена. После этого с вооруженной бандой он вернулся в Каир, через Триполитанию добрался до Алжира и пытался получить прощение отца, не прекращая своих эксцентричных выходок. Он получил только деньги и совершил четвертое паломничество; на обратном пути, где бы он ни появлялся, его встречали неохотно. Тогда он решил вернуться в Марокко и в конце концов поселился в завии Сиди Абд ас-Слама ибн-Мшиша, являвшейся неприкосновенным убежищем, где и ждал своего часа. Этот час пробил несколько месяцев спустя, когда умер его отец.