История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 2. От арабского завоевания до 1830 года

Однако при соприкосновении с берберским населением ислам приобрел ряд характерных особенностей: можно говорить о магрибском исламе точно так же, как говорят бретонском или испанском католицизме. Магрибский ислам почти не знал борьбы вероучений: шиизм первых Идрисидов, а затем Фатимидов не оставил и следов; альмохадское учение, столь живучее вначале, улетучилось неизвестно каким образом. Лишь один хариджизм сохранился до наших дней в двух берберских общинах: в Мзабе и на острове Джерба. Однако эти две «шероховатости» не могут сколько-нибудь существенно изменить общей картины. Впрочем, эти две неправоверные общины живущие как бы на окраинах Магриба, в отдаленных и негостеприимных районах, никогда не вступали в открытую борьбу с окружавшими их правоверными. Более того, Магриб почти целиком следует одной юридической школе — маликизму; ханифитской школы придерживаются лишь потомки турок, обосновавшиеся в Алжире и Тунисе; они образуют немногочисленные группы в некоторых главных городах обеих стран.

Оставаясь в стороне от крупных богословских споров, мусульманская религия в Магрибе все же претерпела некоторые изменения. В ходе этих изменений она приобрела антропоморфическую окраску, отрицать которую невозможно. Значительного развития достиг культ святых, о чем свидетельствуют как ежедневные посещения особо чтимых гробниц, так и ежегодные празднества (муссем), когда отмечают день смерти святого, а также сборники рассказов о жизни святых, распространившиеся начиная с XV века по всей Северной Африке. В ряде случаев эти святые ассоциируются с деревьями, источниками, вершинами до такой степени, что нет никаких сомнений в том, что культ мусульманского святого наслаивается на чрезвычайно древние культы, верность которым сохранили берберы. Впрочем, этот анимизм минувших веков нашел очень удобную питательную среду в вере в духов (джнун), которую допускает мусульманская ортодоксия.

Кроме этих более или менее явных пережитков древних культов, магрибский ислам, особенно с XV века, характеризуется расцветом народного мистицизма. Эта религия сердца зародилась отнюдь не в городах, не в утонченном мозгу богословов и юристов, а в деревнях, в умах людей простой и горячей веры. Постепенно она распространилась в форме религиозных братств, группирующих приверженцев одной и той же мистической системы или, как говорят, одного и того же «пути». Есть скромные братства, объединяющие всего несколько десятков приверженцев в очень маленьком районе; другие охватывают большую часть Северной Африки, а иногда и всю страну; некоторые братства очень популярны и переходят к фиглярству, как, например, слишком хорошо известное братство Айсауа; иные образуют очаги мистической науки и привлекают самые рафинирование умы. При нынешнем состоянии наших знаний невозможно точно установить роль братств в истории Магриба несомненно только, что она была очень крупной, о и ем свидетельствует восстание Деркава в Орании против турок в конце XVIII века.

Нельзя обойти молчанием престиж людей, которых считали носителями барака — того божественного благословения, которое распространяется как на мирское, так и на духовное. Носители барака — это те, которых мы обычно называем марабутами, но которых чаще называют словом вала (друг [бога]). Их окружают близкие и ученики; одному из них они передают барака, и после их смерти он продолжает учить и совершать чудеса. Зона их влияния обычно очень ограниченна, но в случае волнений и анархии она может значительно расшириться: в середине XVII века марабуты Дилы чуть было не захватили власть над всем Марокко. Их соперниками по части барака являются шерифы, или потомки Пророка. Со времен Идриса I и Обейд-Аллаха шерифы пользовались большим уважением на всех ступенях социальной лестницы и по всему Магрибу; в конце концов они взяли в свои руки руководство Марокко, и теперь трудно было бы представить, что его государь не является шерифом. В Алжире и Тунисе их влияние не так сильно, но все же оно никогда не было столь слабым, чтобы им можно было пренебречь.

Наконец, магрибский ислам представляется чрезвычайно статичным; со времен альмохадского движения, то есть с середины XIII века, доктрина и практика ислама остались почти без изменений. Следует отметить только одно новшество: день рождения Пророка стал официально отмечаться меринидским султаном Абу Якубом, и все население Магриба охотно приняло этот праздник. Иго отмечают почти на том же уровне, что и два канонических празднества: прекращение поста — аль-Ид ас-Сгир и праздник жертвоприношения — аль-Ид аль-Кебир [иначе, курбан-байрам]. Но столь значительное движение XVIII века, как ваххабизм, несмотря на усилия марокканского султана Сиди Мухаммеда ибн Абдаллаха не нашло в Магрибе никакого отклика.