История шифровального дела в России

Так, несомненно полезным Бокий посчитал то обстоятельство, что, например, французская криптографическая служба добывала информацию для дешифрования различными путями и в разных видах. Материал, поступавший в секретную часть, состоял: из копий всех телеграмм, отправляемых или получаемых посольствами и вообще написанных шифром, из пост–пакетов с дипломатической корреспонденцией, из подлинных писем послов, приносимых в оригинале или снятых на пленку, из кодов, чертежей, планов, черновиков, рваных бумаг и т.д., которые добывались через подкупленных служащих посольств. Таким образом, в секретную часть Франции поступало решительно все и зачастую одна и та же бумага 4—5 раз: и в виде порванного черновика, и в виде зашифрованной телеграммы, и в виде корреспонденции из дипломатического пост–пакета. Этот способ многоканального получения материалов Бокий немедленно взял на вооружение.

Бокий знал, что средства, отпускаемые на криптографическую службу в других странах, огромны. Зато и результаты были ощутимы. Так, во Франции служащие секретной части получали оклады раза в 3—4 выше, чем служащие других ведомств. На непредвиденные расходы у них имелись неограниченные кредиты.

Другим важнейшим и необходимым условием успешной работы Спецотдела было наличие в его штате лиц, хорошо владеющих самыми разными языками, в том числе и малораспространенными. Именно отсутствие в штатах шифровально–дешифровальных служб дореволюционной России таких людей Кривош–Неманич считал одним из главных недостатков.

Все работники криптографической службы, включая технических работников (секретарей, посыльных и т. п.), должны быть заинтересованы в своей работе, для них должно быть невыгодно ее потерять. Так, во Франции женщины, служившие в секретной части в начале XX в. (переписчицы, склейщицы, дежурные в конспиративных квартирах, уборщицы и пр.), все были женами, сестрами, дочерями или содержанками служащих. Оберегать секрет порученного им дела было в интересах самих служащих, так как он их кормил, и кормил хорошо.

Французская служба была устроена по образцу английской и американской.

Вскоре после создания отдела его сотрудниками становятся такие бывшие сотрудники криптографической службы царской России, как Г. Ф. Булат, Е. С. Горшков, Э. Э. Картали, Е. Э. Мориц и некоторые другие. К дешифровальной работе в качестве экспертов–аналитиков, как их тогда называли, в то же время или немного позже (1923 г.) были привлечены: Б. А. Аронский, Ф. А. Блох–Хацкелевич, В. И. Геркан, П. А. Гольдштейн, К. Н. Иосса, Р. В. Кривош–Неманич (сын В. Н. Кривоша–Неманича), Г. К. Крамфус, Б. Ю. Янсон, Г. П. Майоров, П. А. Мянник, В. К. Мицкевич, С. С. Толстой, И. Г. Калтград, Б. П. Бирюков и другие.

Б. А. Аронский

С. С. Толстой

В создании основ новой криптографической службы приняли участие люди, до сего времени и не работавшие в этой области. Как мы говорили уже, это были люди, которых лично пригласил Бокий для работы в отдел, исходя из их деловых качеств. В числе их были: А. Г. Гусев, А. М. Плужников, Ф. И. Эйхманс, В. X. Харкевич и некоторые другие.

В беседе с автором этих строк известный ныне писатель, а в 30–е годы сотрудник Спецотдела, зять Г. И. Бокия Л. Э. Разгон, хорошо знавший состав служащих отдела, вспоминал: «В спецотделе работало множество самого разного народа, так как криптографический талант — талант от бога. Были старые дамы с аристократическим прошлым и множество самых интересных и непонятных людей. Был немец с бородой почти до ступней. Был человек, который упоминается почти во всех книгах о Первой мировой войне — шпион–двойник, был Зыбин, председатель месткома, известный как дешифровальщик, прочитавший когда–то переписку Ленина…»

Кстати сказать, такое положение с кадрами было и в некоторых других отделах, где работали как члены партии, выходцы из рабочей среды, так и люди совсем иного рода. Так, например, в иностранном отделе (ИНО), где обязательно требовалось превосходное знание иностранных языков, положение было аналогичным.

Подтверждение такого кадрового состава ВЧК— ОГПУ можно найти и в воспоминаниях Г. Агабекова— бывшего заместителя начальника ИНО, опубликованных в Париже в начале 30–х годов. Рассказывая о чистке, проведенной в ОГПУ в 1928 г., он писал: «В первую очередь началась чистка партячеек ГПУ. Комиссия — из вождей ЦКК — Сольца, Караваева и Филлера. Чистка началась в августе 1928 г. Проверяли личные дела, охотно донося, затем было партийное собрание, где все рассказывали биографии. Оказалось, например, что в Иностранном отделе нет сотрудников с пролетарским происхождением (ни одного). Много дворян, детей царских чиновников и др. Лиза Горская, предавшая Блюмкина, оказалась дочерью польского помещика… Но все оставили как есть, аппарат не тронули, так как все это были испытанные чекисты»[246].