История шпионажа времен второй Мировой войны

В этот момент в наш сюжет вторглась теневая фигура, очевидно даже не подозревавшая о нашем существовании. Это был Дзири Тагучи — один из иностранных дипломатов, направленных министром иностранных дел Того в Германию, чтобы в частном порядке и из первых уст поведать ему о смертельной агонии Третьего рейха. Нашим разведчикам удалось раздобыть копию этого конфиденциального отчета, предназначавшегося Того. В мрачном докладе Тагучи призывал министра иностранных дел предпринять какие-то меры, чтобы Японии удалось избежать судьбы Германии. Личное сообщение этого корреспондента мы передали в прямом эфире как адресату, министру иностранных дел Того, так и любому, кому привелось услышать.

Начали поступать отчеты агентов с сообщениями о реакции Японии на заявление президента и на внезапное появление в прямом эфире «официального представителя правительства США». 20 мая агент проинформировал нас, что заявление и передачи Захариаса обсуждались на заседании кабинета министров. На девятнадцатый день кампании мы почуяли запах настоящей крови. Первый ответ Захариасу дал в эфире «официальный представитель» японского правительства, доктор Исама Иноуэ.

— Япония, — заявил Иноуэ, — готова обсудить условия заключения мирного договора при определенных изменениях в формулировке безоговорочной капитуляции. Мы хотели бы объединить усилия для создания международного механизма, направленного на утверждение мира во всем мире и на благо человечества.

Иноуэ неоднократно подчеркнул, что он не только ответил на призыв Захариаса, но и ожидал ответа от Захариаса.

— Мне хотелось бы узнать, — завершил свою передачу Иноуэ, — что думает Захариас-кун об этих предложениях Японии.

Присоединение к фамилии «кун» имело особое значение: «кун» — обращение, принятое в кругу близких знакомых, нечто вроде «мой дорогой друг».

Агенты сообщили, что Императорский дворец запросил копии трансляций Захариаса. В Берне Тагучи искал тайной встречи с американским министром Леландом Б. Гаррисоном. Хотя на руках Тагучи были полномочия, подписанные Того, его сочли свободным переговорщиком и не восприняли всерьез. Была упущена еще одна прекрасная возможность в цепочке, звенья которой могли бы шаг за шагом привести к капитуляции Японии.

В апреле на сцену вышел сам император. Используя архиепископа Токио в качестве личного посредника, он тайно попросил Ватикан прозондировать в Соединенных Штатах почву относительно приемлемых условий. Папа поручил заняться этим вопросом кардиналу Пьетро Фумасони Бьонди, никак не замешивая Ватикан.

Престарелый кардинал попросил Гарольда Титмэна, сотрудника американского дипломатического представительства в Ватикане, передать в Вашингтон послание императора с предложением о мире. По какой-то неясной и необъяснимой причине эта переписка велась не Госдепартаментом, а штаб-квартирой Управления стратегических служб в Вашингтоне. Я отчетливо помню, как бумаги нам носил самый высокопоставленный посыльный из когда-либо курсировавших по Вашингтону, первый помощник Донована в звании бригадного генерала. Появление в заговоре императора преисполнило нас большими надеждами, но нам велели их оставить, поскольку предложения о мире шли через Ватикан. Святейшему Престолу сочли нецелесообразным дозволять малейшее касательство к любому посредничеству в японской капитуляции, опасаясь, что общественное мнение в Соединенных Штатах заклеймит позором и возмутится этим фактом как папским вмешательством.

Малейшее шевеление в этом направлении не ускользало от нашего отдела, в то время в Вашингтоне он был единственным сейсмографом, фиксировавшим эти толчки. Государственный департамент на тот момент был практически парализован. Государственным секретарем был Эдуард Стеттиниус. Именно тогда оказался слишком занят подготовкой к торжественному открытию Организации Объединенных Наций, запланированному на июнь в Сан-Франциско. В отсутствие Стеттиниуса обязанности госсекретаря исполнял Джозеф Грю, многолетний американский посол в Токио, идеально подходивший для этой сложной операции, однако Грю перенес инсульт и еще не совсем оправился. Кроме того, Госдепартамент смущал весьма неприязненный настрой к Японии и пропагандистский шквал, обрушенный отдельными американскими политическими группировками, выступавшими против сохранения императора, поэтому он счел за благо не будить лиха, пока оно тихо.

В июне при весьма зловещих обстоятельствах была предпринята третья попытка начать мирные переговоры. В посланиях с высокой степенью шифрования, направленных Того своему послу в Москве, опытному и мудрому дипломату Сато, министр спросил его, что он думает о передачах Захариаса. Сато ответил, что они были интересны, но Захариасу следовало конкретнее описать подробности условий капитуляции. Того и Сато обменялись несколькими телеграммами, а затем Того вдруг прямо приказал Сато идти к Сталину и просить его о посредничестве между Японией и Соединенными Штатами.