История шпионажа времен второй Мировой войны

Форрестол решил дать Заку шанс и потому пошел на компромисс. Он назначил Захариаса в Управление военной информации, над которым недруги Зака на флоте не имели власти, а затем Форрестол выделил ему стол в своем собственном офисе и напрямую подчинил себе.

Захариас прибыл в Вашингтон в феврале 1944 года и, как снег на голову, явился в наш отдел. Первую неделю в Вашингтоне он провел, погрузившись в анализ всех разведывательных донесений, а вторую — составляя отчет с оценкой ситуации лично для министра.

Я встретил его специальным «подарком», заставившим Захариаса едва не подпрыгнуть от радости. Это было всего одно разведывательное донесение, но столь выдающейся значимости, что он посчитал его окончательным подтверждением своей теории. И вот как оно оказалось в нашем распоряжении.

Президент Рузвельт наградил своего друга Джорджа Эрла, бывшего губернатора штата Пенсильвания, захватывающим назначением на должность помощника военно-морского атташе в посольство Софии в Болгарии, отличным постом перехвата информации. У Эрла были все самые лучшие качества для этой работы, однако осмотрительность в их число не входила. Он был неординарен, одарен богатым воображением, смел и умен, но он одновременно ярок и легко вскипал. Эрл показал себя настолько хорошо, что немцы потребовали, чтобы болгарское правительство объявило его персоной нон грата. Рузвельт перевел губернатора в Турцию, где тот подружился с высокопоставленным чиновником министерства иностранных дел в Анкаре и через него получил копии докладов турецких послов в столицах противника.

Из докладов в Анкару из Германии или Венгрии мы мало что узнали, однако отчеты турецкого посла в Токио оказались чрезвычайно полезными. Ему мы дали оперативный псевдоним «Акула». Вечером в канун Рождества в 1944 году я был на работе один, когда вестовой принес пятистраничный отчет. Он был от «Акулы». В нем содержалась информация чрезвычайной важности.

«Акула» подробно описывал будущий политический курс Японии. Он прямо написал, что Коисо вскоре отправят в отставку с поста премьер-министра и на смену ему придет адмирал Судзуки, доверенное лицо императора. Однако еще важнее было то, что он писал о наличии в высших эшелонах власти в Токио «партии мира» и о том, что с недавних пор к ней примкнул сам император. Главная цель «партии мира» заключалась в получении от нас разъяснений формулировки о безоговорочной капитуляции и изучении наиболее благоприятных условий мирного договора. По утверждению «Акулы», сам император все еще не встал окончательно на сторону «партии мира», главным образом потому, что не уверен в сохранении за собой трона. Если союзники смогут его в этом уверить, он связал бы свою судьбу с «партией мира» и сделал все возможное для ее победы.

«Акула» даже описал ход событий, которые приведут к капитуляции Японии. В самый удобный момент Судзуки тоже уйдет в отставку, уступив место принцу, прямо отражающему волю и власть императора и который и подписал бы капитуляцию Японии, гарантируя «исполнение и соблюдение условий капитуляции». В декабре 1944 года «Акула» даже назвал имя этого принца — Хигасикуни, двоюродный брат императора.

Я был в восторге от этого отчета и агитировал за него в Управлении военно-морской разведки, но сторонников не нашел. Даже эксперты японского отдела сочли его пустой фантазией. В Управлении военно-морской разведки, в Объединенном комитете начальников штабов и во всем Вашингтоне на возможность капитуляции Японии смотрели с изрядной долей скептицизма. Помня о выводах, к которым я пришел, поработав в Библиотеке конгресса, я этот пессимизм не разделял.

Другое мое исследование показало, что от дислоцированной в Маньчжурии пресловутой Квантунской армии осталась лишь внешняя оболочка. Большую часть ее элитных полков уже бросили в бой на фронты в Тихом океане и уничтожили на Сайпане и Палау. Это был еще один отчет, который я усердно продвигал, но не нашел единомышленников.

Когда Захариас вошел в мой кабинет, я показал ему отчеты, и он отнес их Форрестолу, а затем использовал в кампании по вербовке сторонников своего плана в Белом доме и на Капитолийском холме. Вскоре у нас было два чрезвычайно важных покровителя, адмирал Уильям Л. Лехи, начальник личного штаба президента, и сенатор США от штата Юта, Элберт Томас, когда-то служивший миссионером в Японии и оценивший план «Зака» как эксперт.