История шпионажа времен второй Мировой войны

Американские дешифровальщики, отслеживая все исходящие и входящие передачи в Японии, перехватили и расшифровали дипломатические депеши. Расшифровки отправили нескольким получателям, имевшим право допуска. Естественно, их передали Трумэну и Грю, но обошли нас.

Обращение японцев к Сталину за посредничеством было недвусмысленным. Никто из имевших доступ к этим телеграммам Того и Сато не мог сомневаться в искренности или срочности, с которой они надеялись урегулировать вопрос. Просьбу о посредничестве Сталин резко отверг, но также отказался проинформировать об этом самом открытом предложении мира нас, своих союзников. В июне его министр иностранных дел, загадочный Молотов, лично прибыл в Вашингтон, но о японском обращении помалкивал.

Сложилась уникальная в истории дипломатии ситуация. Правительство Соединенных Штатов знало, что Япония на грани краха и просит Сталина вмешаться, однако нам выказывать осведомленность в деле было неудобно, поскольку информация была получена благодаря взлому японского дипломатического шифра.

Швейцарское правительство знало об усилиях Тагучи от имени и по поручению Того, но вновь отказалось признать их законными, как предпринимаемые неофициальным посланником.

Ватикан знал прямо от императора, что Япония пребывает в отчаянном поиске путей капитуляции, но отказался заниматься этим вопросом официально в силу отсутствия с Соединенными Штатами дипломатических отношений.

Швеция знала, что Япония ищет выход из войны, поскольку к ее послу в Токио японцы также обратились с просьбой о содействии.

Захариас прямо говорил с японцами о безотлагательности и возможности мира и получил ответ от представителя правительства Токио, фактически просившего его предоставить Японии условия, на которых она сможет подписать капитуляцию.

В этом пункте я решил взяться за дело сам и разработать «условия», которые Захариас вслед за тем мог бы передать японцам в одной из своих трансляций. Соединенные Штаты вцепились в формулировку безоговорочной капитуляции так, что сами не могли отцепиться, не вызвав волны общественного негодования, с которой Вашингтон не знал, как себя вести или справиться. Формулировку американской общественности прочно внедрили в сознание. И мужи в Государственном департаменте не знали, что с этим поделать.

Я собрал все возможные военные декларации Рузвельта, Черчилля и генералиссимуса Чан Кайши, имевшие отношение к капитуляции Японии. Их я нашел пять: Атлантическая хартия, Каирская декларация, Новогодняя декларация 1944 года Чан Кайши, заявление, написанное мною для президента Трумэна, и решение судьи Верховного суда Роберта Джексона о военных преступниках.

Я включил их в письмо редактору «Вашингтон пост», твердо полагая, что оно быстро дойдет до японцев. Подписать его я решил просто — «Обозреватель», чтобы создалось впечатление, что письмо было пробным шаром, запущенным американским правительством. Я не только ждал, что японцы признают его «условиями» нашей формулировки о безоговорочной капитуляции, но также и надеялся заставить свое собственное правительство принять их на себя и тем самым положить конец этому бесполезному периоду нерешительности.

Письмо я написал в своем кабинете, в рабочее время на госслужбе, на американской правительственной почтовой бумаге, поскольку оно не было моей собственностью, моей гордостью, моей личной проблемой или моим личным интересом. Я даже не ожидал получать за него благодарности или признания заслуг. Я считал, что обязан об этом сказать, кричать со всех крыш так громко, чтобы быть услышанным на расстоянии в одиннадцать тысяч миль в Токио.

Редактором «Вашингтон пост» был Херберт Эллистон. Он был моим другом. Время от времени я ходил в его маленькую «святая святых», чтобы «вдохновлять» редакционные статьи о Японии. Теперь я пошел к нему снова и сказал, что устал барахтаться в этом «заговоре» в одиночестве и хотел бы, чтобы он стал моим партнером. Я показал ему письмо и попросил опубликовать его и поддержать в собственной редакционной статье. Я также сказал ему, что намерен остаться в тени и перебросить мяч на сторону Захариаса, поскольку официальный представитель, в конце концов, именно он. Я попросил Эллистона сказать любому, кто спросит об авторе письма, что оно написано «капитаном Заком», а его взгляды отражают политику правительства США.

И только после этого я вернулся в Военно-морское министерство и рассказал о письме «Заку», попросив его подготовиться к фейерверку, поскольку я собирался раздать письмо в Национальном пресс-клубе, а также проследить за тем, чтобы оно выстрелило по всему миру.

На следующее утро Херберт Эллистон, благослови Господь его душу, опубликовал письмо на целую колонку в «Вашингтон пост», и оно стало притчей во языцех у всех. Крючок был закинут ловко. Например, в одном отрывке говорилось: «В Атлантической хартии и Каирской декларации четко заявлено, что мы не стремимся к территориальному расширению. Более того, Атлантическая хартия гарантирует определенные преимущества как победителям, так и побежденным».