История сионизма

Поскольку число аргументов и контраргументов в этих вопросах было заведомо ограниченным, то литература, посвященная этим проблемам, изобилует повторами. И даже полемика между философом-неокантианцем Германом Коэном и Мартином Бубером, который был почти вдвое младше его, сейчас представляет больший интерес как документальное свидетельство о личностях этих двух мыслителей, чем как источник каких-то новых философских идей. Согласно Коэну, сионизм отвергал мессианскую идею, но без нее не может быть иудейской религии. Коэн и другие представители его поколения обнаружили в немецкой философии дух гуманизма и подлинное «Wekbueгgertшn»[560], которые отлично гармонировали с еврейской мессианской религиозностью: «Я читаю «Фауста» не просто как прекрасную поэму; я люблю его как откровение немецкого духа. Те же чувства я испытываю даже по отношению к Лютеру, к Моцарту и Бетховену, к Штейну и Бисмарку»[561]. Коэн утверждал, что сионисты сами запутались в национальном вопросе. Евреи остаются представителями немецкой нации, даже если и принадлежат к другой национальности. Утверждая, что нация — это продукт государственности, он, вне сомнения, думал о евреях и о том, что еврейского государства не существует. Но это утверждение было довольно скользким, так как провоцировало сионистов на очевидный вопрос: что, неужели до 1870 года немецкой нации не существовало?

Если либеральные раввины в целом были довольно умеренны в своих нападках на сионизм (признавая, например, что сионисты внесли большой вклад в пробуждение активного интереса к иудаизму и ивриту), то некоторые светские критики заходили гораздо дальше в своих обвинениях. Профессор Людвиг Гейгер, сын одного из основателей либерального иудаизма и один из представителей этого движения в исполнительном органе еврейской общины Берлина, предлагал, как и Магнус в Англии, лишить сионистов гражданских прав, а также с возмущением осуждал «святотатственные молитвы» из еврейского ритуала, в которых упоминалось о преданности Сиону. «Сионизм столь же опасен для немецкого духа, как социал-демократия и ультрамонтанство», — однажды писал он[562]. Будущее немецкой нации — вот то единственное, на что должны возлагать свои надежды немецкие евреи. Всякое желание сформировать еврейскую нацию за пределами Германии — чистая неблагодарность по отношению к немецкой нации. Ведь немецкие евреи по своим национальным особенностям ничем не отличаются от немцев, а Сион для них — это родина прошлого, а не будущего.

Сионисты в Германии и в Соединенных Штатах жаловались на то, что их сторонники подвергаются систематической дискриминации, что еврейские общины отказываются принимать сионистов на работу в качестве раввинов, учителей и даже библиотекарей. Антисионисты, со своей стороны, заявляли, что всякий, кто отваживается выступить с критикой в адрес сионизма, немедленно подвергается самым оскорбительным нападкам и подозрениям в том, что к этой критике его побуждают исключительно личные мотивы. «Центральная ассоциация немецких граждан еврейского вероисповедания» («Центральферайн»), главная организация неортодоксальных немецких евреев, не выработала однозначного и определенного отношения к сионизму. Эта ассоциация неоднократно принимала решения, согласно которым сионист мог войти в ее ряды только в том случае, если сионизм для него означал стремление найти новую родину для угнетенных евреев Восточной Европы или служил выражением гордости за великую историю и религию своих собратьев по вере. Но для тех, кто отвергал немецкое самосознание, кто чувствовал себя в своей родной стране лишь гостем, не было места в «Центральферайн». Подобные заявления ассоциации вызвали у сионистов чрезвычайное возмущение. Но для настоящих врагов сионизма, для тех, кто считал сионистское движение величайшим несчастьем для немецких евреев и был убежден, что сионисты играют на руку антисемитам, таких деклараций было далеко не достаточно. Эти противники постоянно обвиняли руководство ассоциации в оппортунизме, в том, что оно «обходится с сионизмом слишком мягко»[563]. После I мировой войны оппозиция сионизму в целом ослабла, если не считать громогласных выступлений горстки немецких евреев — ультра-националистов. Но несмотря на то, что острота полемики пошла на спад, «Центральферайн» по-прежнему скептически относилась к палестинской авантюре и продолжала бороться с тезисом сионизма, в котором утверждалось, что немецкие евреи живут в чужой стране[564].