История сионизма

С точки зрения сионистов, вполне справедливо было настаивать на полных гражданских правах для себя в той стране, где они родились, несмотря на факт их принадлежности к другой нации. Гораздо труднее было оправдать активное участие сионистов в немецкой, британской или французской политике. Некоторые из них занимали в этих странах высокие должности на гражданской службе, были членами британского и французского парламентов и даже лидерами политических партий. Возникало противоречие, разрешить которое было не так-то просто: либо сионистские убеждения такого общественного деятеля были не очень глубоки, либо ему приходилось делить свою преданность между двумя враждебными идеями.

Нелегко было найти ответ и на критику, которой сторонники ассимиляции подвергали деятельность сионистов в культурной сфере. Они заявляли, что сионизм ни в коей мере не стремится возродить еврейские культурные традиции, а просто находится под влиянием общеевропейских националистических тенденций. Сторонники национально-культурного возрождения не могли указать с уверенностью на какие-либо специфические ценности еврейской культуры, кроме ценностей религиозных. Прожив столько веков в диаспоре, разве могли евреи сохранить что-то из своего культурного своеобразия? Они перенимали религиозные праздники у других народов; еврейские народные массы как в Центральной Европе, так и в Средиземноморье говорили на языках, заимствованных у немцев (идиш) и испанцев (ладино). Ни в одной еврейской школе не преподавали живопись или музыку, философию или историю. Еврейских писателей было множество, но еврейской литературы не существовало. Евреи повсюду жили в культурном симбиозе с коренными европейскими народами. Сионисты могли заявлять, что получившийся в результате «культурный хаос» бесплоден и унизителен, однако никакой разумной альтернативы они предложить не могли. Песни и рисунки, которые с таким азартом создавали евреи в первые годы своего национального возрождения, едва ли могли претендовать на имя новой культуры. Большинство сионистов признавали, что культурное возрождение сможет начаться только в Палестине, но это было все равно что заявить: в диаспоре никакой особой еврейской жизни нет. Если так, то и сам сионизм в диаспоре был не более чем настроением, смутной тоской, ностальгией. У ортодоксальных евреев все еще оставались традиционные верования, но проповедники светского национализма мало что могли предложить своим последователям. Это серьезно беспокоило многих западных сионистов; правда, в Восточной Европе, где все еще сохранилась еврейская народная культура, ситуация была иной.

Во всех странах Западной Европы оппозиция сионизму была не менее мощной и ожесточенной, чем в Германии и Австрии. Правда, у «Возлюбленных Сиона» были сторонники в Англии еще до Герцля, а Вейцман позднее нашел друзей, которые поддерживали и вдохновляли его во времена, когда нужно было принимать важные решения. Но представительные органы английского еврейства, и в первую очередь Совет депутатов и Англо-еврейская ассоциация, считали сионизм не просто бессмысленным, а откровенно вредным. Они полагали, что сионисты ставят под угрозу гражданские права, с таким трудом завоеванные евреями, и что еврейский патриотизм несовместим с лояльностью английских подданных. Возглавлял антисионистскую кампанию Люсьен Вольф, президент Англо-еврейской ассоциации. Идеи Герцля, писал он, хуже, чем сатира; это — настоящая измена: «Д-р Герцль и его единомышленники — это предатели по отношению ко всей истории евреев, которую они неверно поняли и лживо истолковали». Сионисты возбуждают антисемитизм; их планы заведомо обречены на провал; они превратили духовную идею в коммерцию и наживались на священных пророчествах. Герцль со свойственной ему изобретательной наглостью, продолжал Вольф, выдает за исполнение древних пророчеств всего лишь способ ускользнуть от исполнения великой миссии изгнанников и уклониться от долга перед странами, по которым рассеяны эти изгнанники. Цитируя другого критика Герцля того времени, Вольф утверждал, что программа сионистов представляет собой самый презренный (если не самый гротескный) образчик идеализма из всех, с какими когда-либо приходилось сталкиваться потомкам великой нации[567]. «Еврейский вопрос» действительно существовал, но евреи в каждой стране сами должны бороться за эмансипацию и религиозную свободу.