История сионизма

Однако постепенно в рядах социалистов по этому вопросу наметился раскол. Вандервельде, один из самых уважаемых деятелей 2-го Интернационала, в течение многих лет остававшийся его председателем, в 1920-е гг. посетил Палестину. Впоследствии он с симпатией отзывался о работе сионистов-трудовиков. Другие видные социал-демократы — в частности, Луи де Брукер, Венсан Ориоль, Камиль Гюисманс, Джордж Лэнсбери, Артур Хендерсон и Рудольф Брейтшейд, — в 1928 г. вошли в Социалистический комитет Рабочей Палестины. Право еврейского народа на обретение национального дома в Палестине было признано в ряде резолюций международных социалистических конгрессов в период 1917–1920 гг. Жан Лонже (внук Карла Маркса), один из лидеров французского социализма, объявил в 1918 г., что идея еврейского национального дома в Палестине заслуживает поддержки международной социал-демократии. Его коллега Леон Блюм в 1929 г. стал членом Еврейского Агентства, хотя так и не вступил в сионистскую организацию.

Интересны также перемены в позиции ведущих социалистов старшего поколения — таких, как Аксельрод и Эдуард Бернштейн, которые прежде жестко критиковали сионизм. Аксельрод в 1917 г. заявил, что теперь выступает за реализацию целей сионизма. Бернштейн, отец реформистского течения в немецкой социал-демократии, в 1928 г. также вступил в Социалистический комитет Рабочей Палестины. До 1914 г. он, как и большинство социалистов, выступал за денационализацию евреев, утверждая, что у них уже нет никакой особой миссии. Он допускал, что восточноевропейским евреям, возможно, придется эмигрировать, но акции, связанные с их спасением, нельзя приравнивать к идеям создания еврейского государства, тем более что эта задача практически неосуществима. Желательность ассимиляции для Бернштейна, как и для его главного идейного противника Каутского, была непререкаемои истиной. С их точки зрения, идеи солидарности евреев и национального сепаратизма были абсолютно неприемлемы. Сионизм представлялся обоим этим социалистическим лидерам реакционным и опасным движением, тормозящим ассимиляцию[626]. После I мировой войны Бернштейн вынужден был признать, что недооценил силу и стойкость антисемитизма. Он заявил, что слишком любит Германию, чтобы стать сионистом, но добавил, что следит за деятельностью сионистов с сочувствием: сионизм вдохновил своих последователей на великие созидательные достижения. «Поале Сион» была активным участником 2-го Интернационала — к большому разочарованию таких убежденных антисионистов, как Санто. Однако в целом сионизм оставался для европейской социал-демократии второстепенной проблемой. Большинство социалистических лидеров не верили в успех «палестинского эксперимента» — как в практическом, так и в идеологическом плане; но после 1918 г. они сменили тон с гневного на скорбный. Те социалисты, которые были знакомы с «еврейским вопросом», так сказать, из первых рук, поняли теперь, что проблема эта гораздо сложнее, чем им вначале казалось. К концу 1920-х гг. большинство социалистов обнаружили, что даже если сионизм заблуждается, то у 2-го Интернационала и близких ему партий все равно нет альтернативного ответа на «еврейский вопрос».

ЛЕНИН, СТАЛИН, ТРОЦКИЙ

Коммунистов, однако, подобные сомнения не мучили. Они заявляли, что знают решение проблемы. Возражения Ленина против еврейского национализма были основаны на сочинениях Каутского и Отто Бауэра, которых он часто цитировал. В некоторых отношениях он пошел дальше, заявив, что национализм, даже в самой справедливой и невинной его форме, абсолютно несовместим с марксизмом. И даже требование национально-культурной автономии («самая утонченная, а следовательно, и самая гибельная форма национализма») воспринималось как чрезвычайно вредоносное: ведь оно служило идеалам национальной буржуазии и полностью противоречило пролетарскому интернационализму[627]. Марксисты должны сражаться со всеми формами национального угнетения, но это не значит, что пролетариат обязан поддерживать сепаратистские устремления какого-либо народа. Напротив, он должен предостеречь и оградить массы от националистических иллюзий и приветствовать любую форму ассимиляции, кроме тех, которые основаны на принуждении. Евреи в цивилизованных странах Запада уже достигли высочайшей ступени ассимиляции. В Галиции же и в России они вовсе не являлись нацией, а оставались замкнутой кастой — хотя и не по собственной вине, а по вине антисемитов[628]. Еврейская национальная культура была жупелом в руках раввинов и буржуа, и следовательно, ее пропагандисты являлись врагами пролетариата.