История сироты

– Пойдем со мной, – говорит Люк. – Прочь отсюда. Я смогу достать автомобиль и отвезти нас к границе.

«Нас». Хотя Люк уже говорил об этом раньше, теперь это предложение кажется более серьезным, более осязаемым. Я пытаюсь представить, как я уезжаю из цирка и начинаю жизнь с Люком. Эта мысль внушает мне ужас, она настолько ужасна, насколько и прекрасна.

– Я не могу, – говорю я, отчаянно желая сбежать вместе с ним, но осознавая все риски и реальное положение дел. Куда мы поедем? И что насчет Астрид и цирка, и еще тысячи разных вещей, которых я не могу ему объяснить?

– Ты это из-за Тео? Мы можем взять его с собой, растить как своего. Они не заметят разницы. – Люк говорит это с надеждой, и я тронута тем, что он хочет взять на себя ответственность за Тео.

Я твердо качаю головой.

– Все гораздо сложнее. Астрид и цирк… Я обязана им жизнью.

– Она поймет. Она захочет, чтобы ты уехала… – начинает он снова. – Ноа, я хочу забрать вас с Тео отсюда, туда, где вы будете в безопасности. – Он хочет заботиться обо мне. Как бы я хотела снова стать той девушкой, которой я была прежде. Она бы, наверное, позволила увезти ее куда-нибудь подальше. Однако я зашла слишком далеко. Теперь я не знаю, как это сделать.

Но я подношу палец к его губам.

– Давай пока не будем говорить об этом.

Тео снова начинает капризничать, он устал, замерз, сбит с толку из-за непривычной обстановки.

– Нам надо идти, – говорю я скрепя сердце, я не хочу прерывать этот чудесный момент, но переживаю, что кто-то может услышать шум и найти нас. Люк встает и передает мне Тео, подоткнув поплотнее свою куртку, в которую завернут ребенок.

Когда мы возвращаемся обратно, уже очень поздно, комендантский час начался давным-давно. В городе темно, в лесу – тишина. Люк молча провожает меня, пока мы идем к цирку. Музыка прекратилась, и я думаю: неужели меня не было так долго, что все закончилось и все легли спать? Но среди деревьев все еще горят фонари. В их сиянии я вижу Астрид, она стоит на поляне. По ее позе, рукам, сложенным на поясе, я понимаю, что она в ярости.

Ужас заставляет мой желудок связаться узлом. Астрид знает, что я ушла, понимаю я. Что я нарушила свое обещание никогда больше не видеться с Люком.

– Астрид, – я обхожу поезд, приближаясь к ней, – позволь мне объяснить.

Затем я замираю на месте.

Народ все еще толпится в роще, где проходила свадебная церемония. Но они больше не танцуют, они стоят неподвижно, как фигуры на сцене.

Еще один шаг вперед – и я понимаю почему. В центре рощи, где всего пару часов назад проходила свадьба, стоит с полдюжины жандармов.

И их ружья наведены на Петра.

Глава 18 Астрид

Я замерла на месте, когда полиция стала приближаться к Петру, поднимая оружие. Это не может быть правдой. Это какая-то шутка, которую решили разыграть на нашу свадьбу. Но никто не смеется. Лица вокруг меня перекошены от шока и ужаса.

Минуту назад – а кажется, целую вечность – Петр смотрел на меня, его лицо сияло, он представлял наше совместное будущее. Затем какая-то тень мелькнула в его глазах, и вот в них отразились фигуры французских полицейских, заполонившие пространство за цирковыми артистами.

Полиция пришла в большом количестве, чтобы исключить саму возможность сопротивления или побега. Их лица нам знакомы. Когда-то они могли коснуться шляпы в знак приветствия или, по крайней мере, кивали нам на улице. Теперь они стоят перед ним с угрожающим видом, ноги в сапогах широко расставлены.

– Петр Московиц… – низким и отрывистым голосом говорит один из полицейских, предположительно их начальник. Он выглядит немного старше остальных, у него седеющие усы, значки украшают лацкан его формы. – Вы арестованы.

Я открываю рот, чтобы возразить, но звук не выходит. Кошмар, который снился мне десятки раз, становится явью. Петр медленно поднимает голову в ответ на приказ полицейского. В его глазах пылает ярость. Он сидит неподвижно, но я вижу, как работает его мозг, обдумывая, что делать. Полицейские настороженно смотрят на него, но держатся на расстоянии, как перед странным и опасным зверем. Я задерживаю дыхание. Какая-то часть меня хочет, чтобы Петр боролся и сопротивлялся даже сейчас, когда это бессмысленно. Но это только ухудшит ситуацию.

Что им нужно от Петра? Я не понимаю. Почему они пришли за ним, а не за мной?

Герр Нойхофф выступает вперед.

– Господа, s’il vous plait[32], объясните, в чем дело? – Он протирает лоб запятнанным платком. – Уверен, мы могли бы сначала это обговорить. Возможно, за одной из моих лучших бутылок бордо?.. – Он приветливо улыбается. Он много раз отговаривал полицейских обыскивать палатки с помощью хорошей еды и выпивки, которую он хранил как раз для таких случаев. Но полиция игнорирует его, приближаясь к Петру.

– В чем его обвиняют? – спрашивает герр Нойхофф, отбрасывая мягкий тон и придавая голосу властность.

– Измена, – отвечает капитан, – Франции и Рейху. – Герр Нойхофф бросает тяжелый взгляд в мою сторону. Он часто предупреждал Петра о его номере, а теперь пришла расплата.