История Сицилии

Король Генрих Сицилийский правил недолго, и это, пожалуй, было к лучшему. Он воспринимал свое новое владение как «придаток» к остальному и относился к острову соответственно, грабя его без намека на милосердие; потребовались сто пятьдесят мулов, как сообщалось, чтобы доставить награбленные сокровища через Альпы[73]. Очень скоро, разумеется, местное население взбунтовалось, однако с королевским войском им было не справиться, и в итоге бунтовщиков покарали с отвратительной жестокостью. Рассказывали, что сторонников Танкреда поджаривали заживо или кастрировали; одного из членов семейства Отвилей «увенчали» раскаленной докрасна короной, которую вдобавок прибили к черепу. Террор еще продолжался, когда Генрих умер в 1197 году в возрасте тридцати двух лет, – вероятно, от малярии, подхваченной на охоте (конечно, тут же поползла глухая молва об отравлении). Тело короля доставили в собор Палермо, гробница сохранилась до наших дней.

Его сыну Фридриху было три года. Следуя уже сложившейся традиции, решили, что мать мальчика будет регентом при юном короле; но Констанция скончалась всего через год после смерти супруга, выбрав папу Иннокентия III опекуном Фридриха. Это был не слишком удачный выбор – хотя трудно представить, кого другого она могла бы выбрать, – поскольку Иннокентий, один из величайших пап в истории, находился чересчур далеко и был чересчур занят для того, чтобы по-настоящему заботиться о мальчике. Несколько лет Сицилией правили германские бароны из числа приближенных Генриха. Им приходилось непросто – немецкий относился к тем немногим западноевропейским языкам, на которых не говорили на Сицилии, а они сами не трудились изучать иные языки, – и довольно быстро бароны выставили себя некомпетентными невеждами. Весь остров охватила анархия. К тому времени расовое равенство, отличительная особенность правления короля Рожера, давно исчезло; теперь уже мусульмане восстали против христиан, когда-то своих братьев. В Агридженто, если ограничиться одним примером, они превратили собор в казармы и целый год держали в плену местного епископа.

Ничто из этого, однако, не сказывалось на атмосфере при дворе в Палермо, где Фридрих провел свое детство и где он получил образование, столь отличное от того, какое обычно получали немецкие принцы, сколь вообще возможно вообразить. Его личным наставником был, вероятно, Майкл Скот (Михаэль Шотландец), переводчик Аристотеля и Аверроэса, который, как известно, несколько лет провел в Палермо и стал впоследствии близким другом Фридриха. Когда мальчик подрос, выяснилось, что нет такого предмета и такой темы, которые бы его не интересовали. Он проводил долгие часы не только за учебой, но и за спорами о законах и религии, философии и математике. Кроме того, он нередко сбегал в один из королевских парков или загородных дворцов, чтобы вживую изучать птиц и животных (это увлечение сделалось его пожизненной страстью). Много лет спустя он написал книгу о соколиной охоте «De Arte Venandi cum Avibus»[74], которая стала классикой подобной литературы, и выказал знание и понимание живой природы, поистине удивительное для тринадцатого столетия. Внешность короля была непримечательной – малый рост, крепкое телосложение, цвет лица почти того же оттенка, что рыжие волосы, прищуренные близорукие глаза, – но его ум и обаяние очаровывали всех вокруг.

Физическая энергия в нем не уступала интеллектуальной. В 1208 году, когда Фридриху было тринадцать лет, современник писал:

Он никогда не бывает праздным, но весь день занят то одним, то другим делом, причем таким образом, чтобы сила его возрастала в результате его деятельности; он укрепляет свое проворное тело всеми видами упражнений и дел, какие можно делать руками. Он либо упражняется с оружием, либо носит его, вынув свой короткий меч, в умении обращаться с которым он достиг большого мастерства; он защищается от атак играючи. Он метко стреляет из лука и часто тренируется в стрельбе. Он любит быстрых чистокровных лошадей, и я думаю, что никто лучше его не знает, как надеть на них уздечку и как затем пустить их галопом…