История Сицилии

Бенедикт почти наверняка состоял в родстве с королем Мартином через жену последнего Марию Лопес де Луну; но во всей этой путанице, которая длилась до 1417 года, Мартину, похоже, в любом случае было просто отказаться от папского сюзеренитета, одного из условий договора 1372 года. На самом деле он пошел еще дальше, потребовав пост апостольского легата, который позволял назначать епископов и вообще управлять делами сицилийской церкви. При этом ему до сих пор не удалось лишить власти баронов. С теми, кто активно выступал против него, в целом разобрались – Кьярамонте казнили, тело Франческо Вентимилья, привязанное к хвосту лошади, протащили (сердце еще билось) по улицам и затем разрубили на куски. А семейство Монкада, которое с самого начала поддерживало короля, щедро вознаградили землями Алагоны, да и несколько других баронских семейств продолжало процветать.

Мартин также возродил былую практику регулярных заседаний парламента, вернуть которую обещал Фридрих III, но не вернул из-за отсутствия общественного интереса. Тут не было и намека на демократию: парламенту в основном полагалось слушать, как король излагает свои взгляды на внутреннюю ситуацию или озвучивает свои пожелания. Парламентарии могли вносить предложения и доносить до монарха ходатайства: чтобы меньше каталонцев и больше коренных сицилийцев назначали на правительственные посты, например, чтобы сицилийские законы считались главнее, если им противоречат законы каталонские. Но никто не обсуждал само законодательство; законы спускались сверху вниз, провозглашались королевскими указами.

Крайне редко бывает, чтобы отец наследовал сыну на троне; но когда Мартин умер в 1409 году, воюя на Сардинии и не оставив законного наследника[92], корону принял его отец, и таким образом Мартин I Арагонский стал Мартином II Сицилийским. Ни с папой римским, ни с баронами – не говоря уже об обычных сицилийцах – не посоветовались, но никто не возражал, что теперь, впервые после Педро III (более ста лет назад) и в нарушение его обещания, короны Арагона и Сицилии возложены на голову одного правителя. Но согласие было недолгим. Мартин-отец прожил всего на год дольше Мартина-сына, смерть которого оставила и его бездетным. Оба престола вдруг оказались вакантными. На Сицилии регентство захватила Бланка Наваррская, вторая жена Мартина I, но Кабрера наотрез отказался ее признавать, и остров быстро погрузился в привычный политический хаос. Предприняли попытку созвать парламент в Таормине, чтобы создать комиссию, которая выберет короля. Еще предложили передать Сицилию в очередной раз под сюзеренитет церкви; но когда антипапа Иоанн XXIII[93], услышав об этом, заявил, что законным королем Сицилии является совершенно омерзительный[94] Владислав Неаполитанский, остров пришел в ужас, и об идее больше не вспоминали.

Пока сицилийцы грызлись между собой, в Испании выбрали нового короля. В 1412 году девять делегатов, представлявших королевства Арагон, Каталонию и Валенсию, встретились в Каспе возле Сарагосы и проголосовали за Фердинанда Трастамару, младшего сына короля Иоанна I Кастильского и Элеоноры Арагонской, то есть племянника Мартина I по материнской линии. Естественно, Фердинанд захотел и титул короля Сицилии; на сей раз не последовало никаких возражений от островных подданных, которые слишком утомились, чтобы задумываться об этом. Они приняли тот факт, что новый правитель, по всей вероятности, никогда не ступит на берега острова и что власть, скорее всего, окажется в руках вице-королей. Само по себе это фактически означало, что Сицилию признают отдельным королевством; но отсюда также следовало, что при таких условиях не стоит надеяться на существование в качестве независимой страны и на активное присутствие в Средиземноморье.

Сицилийцы не подозревали, что данное положение дел продлится около четырех сотен лет.