История Смутного времени в России в начале XVII века

Если бы Лжедимитрий умел сохранять достоинство своего сана, то, услышав столь дерзкие нарекания, немедленно велел бы выслать посла. Вместо того, продолжая с ним прение, он говорил следующее: «Я знаю, какие титулы имели наши предки, и показал бы их на бумаге, но теперь не время. Вы сами увидите их, когда велим нашим думным боярам вступить с вами в переговоры. Король же, умалчивая употребляемый нами титул, оскорбляет не только нас, но Самого Бога и все христианство. Если бы кто-нибудь не назвал вас паном Олесницким, вы верно не отвечали бы тому? Равным образом и я не могу принять сего письма, потому что в надписи оного нет моего полного титула. Мы обещали королю быть для него братом и таким другом, какого до сих пор не имела держава Польская; а теперь мы должны остерегаться короля более, чем самого неприязненного из неверных государей. Знаю, что некоторые из ваших единоземцев убеждают его величество, короля, не признавать наших титулов; но мы не хотим вступать с вами в дальнейшие споры». Посол отвечал: «Не желаем и мы на сей раз продолжать разговоров с вашим господарским величеством. Вы обещали повелеть думным боярам переговорить с нами о своем титуле: тогда будет время подробно рассудить о сем предмете, вместе с другими поручениями его королевского величества». Засим послы готовились выйти, но Лжедимитрий, снова обращаясь к Олесницкому, сказал ему: «Пан Малагосский! Испытав в областях польских вашу ко мне привязанность и зная, что везде вы желали мне добра, хочу приять вас в государстве моем не как посла, а как приятеля моего. Подойдите к руке нашей». Посол не тронулся с места и возразил: «Всепресветлейший великий господарь! Нижайше благодарю за милость, которую ваше господарское величество изъявляете моему лицу; но как вы принимаете меня не послом, то я не могу оною пользоваться и прошу ваше господарское величество не оскорбиться моим отказом. Осыпанный милостями вашего господарского величества, я старался доказать вам в Польше свою доброжелательную услужливость: да позволено мне будет доказать теперь свою преданность и верность его королевскому величеству». Хотя расстрига и повторил приглашение, Олесницкий только поклонился и отозвался, что не может исполнить царского желания. Смущенный стойкостью посла, Лжедимитрий, наконец, воскликнул: «Подойди, вельможный пан, как посол!» Олесницкий и тут упорствовал и отвечал: «Подойду, если ваше господарское величество возьмет письмо королевское». «Возьму», – сказал самозванец. Тогда оба посла поцеловали его руку. Власьев принял письмо и прочитал его перед троном. Потом, по приказанию Лжедимитрия, сказал послам: «Хотя королевского письма без цесарского титула принимать не следовало бы, однако ж его цесарское величество, для свадьбы своей забывая обиду, нанесенную опущением титулов своих, принимает сие письмо и вас, послов короля Польского. По возвращении же к государю своему вы должны сказать ему, чтобы впредь он не присылал подобных писем, не прописав в них полного титула цесарского. Его цесарское величество именно вам повелел сказать, что впредь ни от короля Сигизмунда, ни от кого-либо другого никаких писем без полного цесарского титула он принимать не прикажет. Теперь же, если имеете какое-либо поручение от короля Сигизмунда, государя своего, исполняйте долг посольства пред цесарским престолом».

Послы отправили посольство обыкновенным порядком. Олесницкий в речи своей объяснил, что он с товарищем своим присланы от короля, дабы вместо его особы присутствовать на свадьбе Лжедимитрия. Гонсевский же сказал, что им поручено также войти в сношение с думными боярами по предмету взаимных требований Польши и России, дабы с благополучным окончанием сих дел можно было приступить к тесному союзу против турок²⁵⁴. В ответе на сии речи Власьев объявил, что государь прикажет боярам начать предлагаемые переговоры.

Послы заметили, что по старинному обряду российские государи всегда спрашивали о здоровье короля, встав с своего места. Лжедимитрий, услышав сие, спросил, не вставая с места: «Его королевское величество, государь ваш, в добром ли здравии?» Олесницкий отвечал: «Его королевское величество, государь наш, был в добром здравии и счастливо царствовал, когда мы выехали из Варшавы. Но вашему царскому величеству надлежало привстать, спрашивая о здравии его королевского величества». Лжедимитрий отвечал: «Пан Малагосский! У нас обыкновение вставать, спросив прежде о добром здравии, – и, приподнявшись немного, присовокупил: – Мы радуемся, что король, ваш государь, а наш друг, находится в добром здравии».