История средневековой философии

Мысль Аквината о двух сферах - церковной и государственной - и о равновесии двух властей в основном разделял великий поэт Данте (1265-1321). Правда, в их мировоззрениях были и различия. Аквината интересовал главным образом средневековый король, феодальный монарх, тогда как Данте гораздо больше интересовала идея империи. Однако это различие легко объяснимо, если вспомнить об обстоятельствах жизни поэта. Ведь он стал свидетелем последствий ссор между папством и империей и был вовлечен в распри между папской и имперской партиями. Поэтому он, естественно, был склонен мыслить в терминах церкви и империи и в своей книге "О монархии" (De monarchia) защищал дело императора. По его мнению, светская монархия, т. е. всеобщая империя, необходима для благоденствия человека. Если должны быть достигнуты и сохранены мир и свобода, то должен быть и верховный светский судья и правитель. Данте был склонен идеализировать империю и пренебрегать тем фактом, что средневековая империя, которая в действительности никогда не была всеобъемлющей монархией даже в границах христианского мира, становилась все более несостоятельной. Данте также пытался показать, что императорская власть произошла непосредственно от Бога и что выше императора нет никого из людей.

В то же время, хотя симпатии Данте и были на стороне императора, а симпатии Аквината - на стороне папы, поэт не пытался отрицать духовную юрисдикцию папства, и его философские принципы более или менее совпадали с принципами Аквината. Он разделял представления Аквината о человеке и его участи, признавал две власти и две сферы юрисдикции, а то, что он идеализировал империю и говорил о происхождении власти императора непосредственно от Бога, не означало, что он поддерживал монарший деспотизм или тиранию. Практической причиной, по которой он отстаивал дело императора, была его вера, что только посредством империи (как он ее себе представлял) может быть достигнут мир. По его мнению, достижению мира препятствовали притязания папства на светскую юрисдикцию (заодно с духовной) и его политический курс. С теоретической точки зрения он соглашался с учением папы Геласия 1, согласно которому ни духовная, ни светская власти не должны пытаться отвоевывать полномочия друг у друга. И такова же, разумеется, была точка зрения Фомы Аквинского. 1 акие папы, как Иннокентий III и Иннокентий IV, возвысили власть и положение папства и в теоретическом, и в практическом отношении. Однако, как мы отметили, самое крайнее свое выражение папские притязания нашли в булле Бонифация VIII Unam Sanctam (1302). Бонифаций, неотрицая, правда, теории двух властей, настаивал на том, что, хотя церковь на самом деле не должна владеть светским мечом, им владеют светские монархи, т. е. христианские монархи, лишь в случае их подчинения церкви. Духовная власть - судья светской власти, сама же духовная власть подсудна только Богу.

В конце буллы Бонифаций утверждал, что для спасения "каждого человеческого существа" необходимо, чтобы оно подчинялось римскому первосвященнику. Следовательно, может показаться, будто пала заявляет, что его юрисдикции подлежат все монархи, и христианские и нехристианские. Однако очевидно, что он не надеялся на то, что мусульманский суверен, оставаясь мусульманином, признает папскую юрисдикцию, хотя, несомненно, был убежден, что если мусульманский правитель хочет быть спасен, то он должен обратиться в христианство и в таком случае признать верховенство папы. Поэтому мы можем считать, что Бонифаций обращался в действительности к христианским правителям, каковых, вероятно, рассматривал как единственных светских правителей, обладающих законной властью.

Содержание папской буллы вызвало резкие возражения короля Франции Филиппа IV. Папа разъяснил, что не имел никакого намерения пытаться узурпировать власть и юрисдикцию короля. То, что он сказал, было общепринятой теорией, а именно теорией, по которой все верующие, включая христианских королей, подчиняются папе ratione peccatt (по причине греха). Иными словами, если светский правитель проводит греховный курс, то его может судить папа; но если подобным же образом действует папа, то судьей ему будет один лишь Бог, поскольку на земле нег никого выше папы. Однако хотя Бонифаций действительно сказал это в своей булле, он утверждал также, что оба меча, духовный и материальный, принадлежат церкви и что короли владеют материальным мечом с согласия и по милости священника (ad nutum et patientiam sacerdotis). Пала имел в виду речение Христа о том, что ему была дана вся власть на небесах и на земле, и отсюда заключил, что эта полнота власти перешла к наместнику Христа, хотя ему не подобает владеть материальным мечом так же, как и духовным. Вполне понятно, что король Франции пришел в ярость, когда предстал в булле как этакий эмиссар папы, осуществляющий свою власть ad nutum.