История средних веков

Казалось бы, история со святой борзой, рассказанная монахом XIII в. на том и заканчивается. Отнюдь нет! В 70-е годы XIX в. лионский краевед, прочитав этот рассказ, посетил ту самую местность и расспрашивал крестьян: не слыхали ли они про святого Гинефора? Каков же был ответ? Да, слыхали, ведь это тот самый борзой пес, который исцеляет новорожденных...

Давно миновало Средневековье, прошел и XVIII в. с его культом разума и критикой религиозных заблуждений, отгремели буржуазные революции, произошел промышленный переворот. И не где-нибудь в «медвежьем углу», а под боком у одного из наиболее крупных городов Франции по-прежнему, как и шестьсот лет назад, держатся все те же верования.

Верования простонародья

 В легенде о Гинефоре слились воедино народные верования, далекие от христианства, с верованиями христианскими. Сами крестьянки, искавшие помощи у Гинефора, несомненно, считали себя христианками, ведь в этом борзом псе они почитали святого. Они веруют во Христа, посещают церковь, и монах, который обнаружил и запретил культ Гинефора, ругает их за дикое суеверие, но не за то, что они вообще какие-то «нехристи», «язычники».

Но как они восприняли христианскую религию? Согласно церковному учению, животные и люди занимают совершенно разное положение в порядке Божьих творений и никоим образом не могут быть поставлены рядом: лишь человек создан по образу и подобию Бога, но не зверь, и только человек обладает бессмертной душой и разумом. Что касается святых, то ими могут стать наиболее совершенные люди, избранники Божьи. Между тем, в поверье о Гинефоре собака оказывается святой! Все установленные религией грани рушатся. Святой, в глазах крестьян, это то существо, которое способно творить чудеса.

Поклонение борзому псу как святому, обнаруженное доминиканским монахом в середине ХIII в., возможно, возникло намного раньше. Этого мы не знаем. Но мы знаем другое: что память о святом Гинефоре сохранялась и в дальнейшем на протяжении более чем полутысячелетия. Народное христианство постепенно разрушалось, но отдельные связанные с ним верования проявили удивительную живучесть.

Христианское учение плохо усваивалось простым невежественным людом. Каждый христианин должен был твердо знать, что верует в Отца, Сына и Духа Святого, т.е. в три ипостаси (лица) Божественной Троицы. Но когда одного пастуха спросили (дело происходило в Англии в XVI в.), знает ли он об Отце, Сыне и Духе Святом, ответ был: конечно, я знаком с отцом и сыном, ведь это их скот я пасу. А про третьего парня ничего не слыхал». На вопрос о том, что такое душа, другой крестьянин отвечал: «Это большая кость в сердце».

Общее в этих высказываниях крестьян конца Средневековья то, что духовное и божественное они сводят к плотскому, земному и обыденному. Так им легче понять, о чем им толкуют в церкви священники и проповедники. Богословы учили, что душа и тело представляют собой полную противоположность: душа бессмертна, а тело — не более, чем временная смертная оболочка, плотская темница, в которую заточена душа. Но в повествованиях о посещениях загробного мира рисуются те муки, которым в аду подвергаются «тела душ». Значит, и душа не лишена телесности?

Входя в собор, верующие видят изображенную над вратами скульптурную сцену Страшного суда. Когда же этот суд состоится? Церковь учила: в «Конце Времен», после Второго пришествия Христа. Но в народе было распространено убеждение, что наказания и награды за прожитую жизнь должны воспоследовать тотчас после смерти человека. Мы уже говорили об этом в другой связи, но важно помнить, что в сознании необразованных история рода человеческого сокращалась до маленького «островка времени», который наряду с настоящим охватывал лишь недавнее прошлое и ближайшее будущее; большие временные масштабы были им неведомы, и не потому ли они в это близкое будущее включали завершение земной истории и Конец света?

Сыр и черви

 На рубеже XVI и XVII вв. в Северной Италии был привлечен к инквизиции простой мельник по имени Меноккио. Он не примыкал ни к какой еретической секте. Его вина заключалась в том, что, начитавшись книг, которые случайно попали ему в руки, он выработал собственную философию, вовсе не похожую на прочитанное им. Обрывки учености, причудливо переработанные, выстроились в голове этого сельского мудреца в такую картину мира, в которой отрицалась божественная природа Христа, а созданная Богом Вселенная превратилась в своего рода сыворотку наподобие той, из которой формируется сыр. И точно так же, как в сырной сыворотке заводятся черви, рассуждал мельник, в созданной Творцом Вселенной завелись ангелы. Такой вот крестьянский вариант библейского рассказа о сотворении мира... Мельник на свою беду со всеми встречными делился своими доморощенными идеями, и в конце концов на него донесли, и он погиб на костре.