История Стилихона

Между тем как Константин со своими полководцами Юстинианом и Невигастеном начал бить повсюду рассеявшихся по Галлии свевов и вандалов, в Риме и во всей Италии эти два события произвели страшное волнение. Внимание умов однако ж было устремлено не на то, как бы пособить горю и поправить дела; но, считая это невозможным, все старались разузнать, кто был причиною этих бедствий Империи. Из изложенных обстоятельств, которые сопровождали эти несчастные события, нельзя не заметить, что причина их кроется в безнадежно-плохом состоянии империи, где все элементы, империю составлявшие, пошли врознь друг от друга: потому что не было силы, которая могла бы связать их, — или, лучше сказать, в воле Провидения, управляющего судьбами царств и народов. А между тем большая часть народонаселения Италии приписывала эти бедствия умышленным распоряжениям Стилихона. Римская партия распустила молву, что свевы, вандалы и аланы к нападению на Галлию возбуждены были министром. Всем было известно, что Стилихон был по природе вандал и окружил себя преимущественно варварами: поэтому слухи об измене его показались вероятными. Народ позабыл те благодения, которыми был обязан ему; позабыл, что он и сам незадолго до этого встречал с восторженными кликами победителя Алариха и Радагайса; упустил из виду, что эта политика Стилихона в отношенин к варварам была установлена не им, а существовала уже до него, и что она решительно была необходима для поддержания империи в это время, - и склонился на сторону его врагов, приняв оскорбительное мнение, что министр изменил государству и императору [164]. Итальянцы с неприязнью смотрели на варваров, поселившихся и служивших в Империи, и если теперь же ничего не предпринимали против них, так это потому, что те, находясь под покровительством Стилихона, были гораздо сильные их, Нечего, кажется, упоминать, что Гонорий вполне разделял с врагами Стилихона и итальянцами мнение об измене его и чувство ненависти к варварам. Напрасно Стилихон, мало знавший, по всей вероятности, об оппозиции, которая составлялась против него и варваров, отменил поход на Восток [165]; напрасно со всей своей обычной энергией принялся за новое дело, чтобы освободить Галлию от варваров и Британию от узурпатора: это нисколько не уменьшило в душе Гонория подозрений в верности своего министра, а в римлянах ненависти к варварам. Нерасположение Гонория к Стилихону ещё более усилилось, когда известный тогда своими воинскими способностями Сар, отправленный министром против Константина, появившегося недалеко от Бононии с намерением овладеть всей Империей, не имел успеха и должен был спасаться отступлением в Италию [166]: Римская партия сделалась после того смелее в своей ненависти к нему и варварам, и ждала только случая, чтобы обнаружить свои чувства перед ними.

Случай не замедлил представиться, когда весной 408 г. Аларих выступил опять со своими требованиями перед римским Двором. Простояв целые полтора года в Эпире и других провинциях Иллирийской префектуры, с тем, чтобы вместе с римскими войсками отправиться в поход на Константинополь, готский король крайне был раздосадован, когда узнал, что в Италии распустили слух о его смерти; гнев его сделался основательным и справедливым, когда дошла до него весть, что похода вовсе не будет и что, следовательно, он напрасно делал к нему приготовления [167]. Он немедленно двинулся с войском из Эпира и, перешедши горы, явился в Норике; оттуда он послал к Стилихону в Равенну послов с требованием вознаграждения деньгами за издержки, которые он употребил в приготовлении к экспедиции. Стилихон признал справедливость этого требования, и тотчас после того, как выслушал алариховых послов, отправился в Рим, чтобы там передать это дело на рассмотрение императора и Сената. В чрезвычайном заседании, которое составилось по этому случаю, мнения сенаторов разделились. Большая часть нашла требование Алариха чересчур заносчивым и полагала, что нужно оружием смирить его гордость; Стилихон же объявил решительно, что следует удовлетворить требование готского вождя и заключить с ним мир. Тут-то в первый раз обнаружилась явно оппозиция против министра, которая доселе действовала скрытно; приверженцы Римской партии и другие враги Стилихона подняли страшный крик, когда услыхали решение Стилихона. «Что заставляет тебя так думать?» - спрашивали они Стилихона, «Почему ты желаешь мира с варваром? Мир, купленный за деньги, есть бесчестие для империи».

Министр выслушал все колкости. Грусть и негодование волновали его; но он, однако ж, подавил в себе это чувство.