История Стилихона

Солдаты бросились на приверженцев Стилихона, которые стояли вблизи императора, и первыми жертвами их неистовства были Лимений, начальник заальпийской гвардии (Praefect praetorii), и Хариобайд, главнокомандующий войсками Галльской префектуры (Magister militum). Той же участи подверглись и были убиты Винцентий, начальник кавалерии (Magister equitum) и Сальвий, начальник дворцовой стражи (Scholae domesticorum comes). Император, который при начале убийства удалился было из преториума, потому что не мог вывести этого кровавого зрелища, а может быть и потому, что хотел остаться в стороне, т. е. показать себя невиновным в этом деле — опять явился туда, думая, что там всё уже кончено. Но убийство только что началось и приняло гораздо большие размеры, нежели как желали заговорщики. Солдаты рассыпались по городу и убивали всякого, кто только казался им приверженцем Стилихона; вторгались в храмы, где искали спасения многие вельножи, и там умерщвляли их. Вопли отчаяния и ужаса, стоны умирающих, брань разъярённых солдат, всё это сливалось в один ужасающий шум и оглашало город. Напрасно император, появившись среди города, старался прекратить убийство, теперь казавшееся уже бесполезным; перед его глазами пали под ножами солдат искавшие спасения в бегстве, но схваченные: Неморий, генерал-церемонимейстер (ordinum palatinorum magister), министр финансов и уделов (fisci praefectus et rerum privatorum, sive patrimonii principis comes) Патроний, и государственный секретарь Сальвий, не избежал погибели и Лонгиан, префект преторианский, несмотря на то, что у ног Гонория умолял его о заступлении. Император начал уже опасаться за свою собственную безопасность и поспешно удалился с кровавого позорища. Убийство и грабительство продолжались до поздней ночи. Рассвирепевшие солдаты убивали уже не одних друзей Стилихона и варваров; многие погибли лишь потому, что попались им под руки [185].

Нельзя, однако ж, не заметить, что более всего гибли занимавшие важные места в государстве. Вероятно, во время этой резни погиб прославлявший подвиги Стилихона поэт Кл. Клавдиан. Этот писатель пользовался, как мы уже заметили, постоянным покровительством министра и был органом его политических идей. Посему я считаю нужным, или по крайней мере не излишиним, сделать здесь отступление от своего рассказа и представить в общих чертах характер его поэзии.

Хотя Клавдиан жил в то время, когда христианская вера сделалась господствующей в Империи, но он является в своих произведениях совершенным язычником. Мысли его языческие, форма этих мыслей тоже языческая. У него постоянно встречаешь богов и богинь, которые в разных образах сходят на землю и управляют делами людей. Нельзя не заметить, что со стороны мыслей и формы их выражения Клавдиан является подражателем Вергилия. Эта подражательность объясняется духом тогдашнего времени, когда не только все светские писатели, но и некоторые духовные считали главным условием прекрасных произведений близкое сходство их с творениями классиков. Тем не менее, однако ж, нельзя отказать Клавдиану в названии отличного поэта. Если рассматривать его в сравнении с другими стихотворцами, жившими в последний период существования империи от Константина Великого до её падения (Пруденций, Авит, Авзоний, Сидоний Аполлинарий), то он стоит несравненно выше их.

Но, разбирая его творения даже безотносительно, нельзя не признать в нём замечательного дарования, и первое, что бросается в глаза при чтенин его сочинений (а эти сочинения суть: In primum consulatum Stilichonis или De laudibus Stilichonis - две книги, In secundum consulatam Stilichonis - одна книга, De bello Getico, In III, IV, VI cons. Honorie, De bello Gildonico, Laus Serense, De nuptiis Mariae et Honorii, In Eutropium - 3 книги, Raptus Proserpinae, несколько эпиграмм и мелких стихотворений), это необыкновенно строгое развитие главной мысли. В каждом его творени непременно одна какая-нибудь мысль; на ней держатся и с нею крепко связаны другие побочные мысли, к ней также прикрепляются совершенно разумно все факты, отдельные монологи выводимых на сцену лиц, описания и т. п. В этом и состоит художественность произведения. Другая черта, замечаемая в его сочинениях, касается описания явлений предметов природы, случаев из жизни общественной и частной.