История Стилихона

С такими счастливыми способностями и с таким прекрасным направлением их выступил Стилихон на сцену света, а потом и истории. Тяжёлая, однако ж, судьба выпала на его долю, и трудную, почти неразрешимую задачу пришлось решать ему. Жизнь его была один труд и труд. Мы видели уже, что он в самой ранней юности своей увлечён был вихрем войн, происходивших вследствие борения Империи с варварами и вследствие споров Восточных императоров с Западными; тут он видел постоянно вблизи себя смерть; в этих бурях Империи образовался его характер. Стилихон окреп духом, научился равнодушно смотреть на опасности и привык смело глядеть в глаза смерти. Сохранив сердце своё от отравы всеобщего разврата, Стилихон сочувствовал всему высокому, благоговел перед громкой славой Рима и гордился тем, что стоит в рядах римских воннов. Несчастные обстоятельства империи, громимой варварами, вызвали на сцену истории Феодосия. Этот государь постиг, что Империя тогда только может продолжать своё существование, тогда только может быть безопасна со стороны варваров, наводнивших ее, когда они сольются с римлянами в одну нацию, и сообразно с этим убеждением начал действовать по отношению к ним. Стилихон, отличенный Феодосием Великим, понял необходимость этой политики и, по смерти его оставшись главным деятелем империи, вполне последовал ей. Но он в то же время увидел, что для осуществления мысли Феодосия необходимы силы всей Империи и что, след., нужно соединять в одно целое Запад и Восток, которые уже давно стремились идти различными дорогами и Феодосием были окончательно разделены. Из-за этих вопросов, из-за этой задачи произошли те почти постоянные войны, которыми ознаменованы были конец IV столетия и начало V-го и историю которых мы изложили. Стилихону принадлежит тут главная роль, и эту роль он выполнил блестящим образом. От начала до конца в этой страшной драме он остался верен самому себе, не отступая ни на шаг от своей задачи. Он трудился неутомимо. Что же побуждало его к этому труду? Честолюбие? Да; оно, жажда деятельности, и клятва, данная Феодосию, когда тот лежал на одре смерти, клятва пещись об империи Гонория были пружиной его действиї. Других корыстных видов он не имел. Зосим так говорит об этом [196]: «Стилихон был умереннейший из всех, кто только в его время был облечён высокой властью. Ибо хотя он был женат на дочери брата Феодосия Великого и царства обоих сыновей Феодосия были вверены ему, и исправлял он должность полководца 23 года; но никогда не было замечено, чтобы он давал места за деньги и никогда военный запас не обращал в свою пользу. Будучи отцом единственного сына, он положил такую грань его гражданским преимуществам, что, возвысившись до сана Tribuni notariorum, он не мог получить никакой другой власти и степени». И это говорит писатель беспристрастный. Между тем нашлись люди, которые в отношениях его к варварам видели желание только усилить своё могущество, чтобы через то иметь более возможности самовластвовать в государстве, в отношениях к Востоку — намерение посадить там на престоле своего сына. Вырос император Гонорий и принял то же мнение. Тайно готовились средства к низвержению могущественного министра. Стилихон знал отчасти это. Он быль одарён душою впечатлительною; но эта впечатлительность была особого рода: он глубоко поражался несправедливостью людей, но скорбь своей души затаил в себе, с грозным спокойствием смотрел на своих завистников, считая их неопасными для себя, бодро шел по своему трудному пути. Бывали, впрочем, минуты, когда он, видя вместо благодарности одну недоверчивость, как бы уставал, но вскоре стыдился своей слабости и опять принимался идти вперёд. Но злоба врагов его, непонимание современниками действий его не дали ему достигнуть целей своих и Феодосия Великого предначертаний и забот. Он погиб. Со смертью Стилихона, естественно, сами собою должны были рушиться мирные отношевия, так недавно положенные им, между римлянами и готами и другими варварами. Оба эти элемента теперь опять стали друг против друга и вступили в борьбу; начали римляне.