История Стилихона

Стилихон был одарён от природы умом обширным, глубоким и всесторонним, соображение имел необыкновенно быстрое. Самые враги-порицатели отдавали ему в этом отношении должное. Обширность и глубина его и быстрота соображения отразились как в военных его подвигах, так и в делах управления государством. Как полководец, Стилихон не следовал какой-либо однажды навсегда принятой тактике, но всё соображал с обстоятельствами в характером своих противников. Можно однако ж признать за верное, что Стилихон наперёд старался всегда поставить неприятеля в возможно-тесное положение, и потому он сначала всегда уклонялся от боя, утомлял его разными манёврами, и потом, когда замечал, что тот ослабевает, стремительно нападал на него; после этого он не давал своему врагу покоя, и оставлял его только тогда, когда тот, стеснённый со всех сторон, соглашался на все его условия [194]. Причина огромных успехов Стилихона на военном поприще, без всякого сомнения, преимущественно заключается в том, что он не полагался слишком самонадеянно на свой талант и никогда не увлекался вониским порывом или нетерпеливостью, желанием поскорее решить дело битвой, что замечается в действиях многих талантливых полководцев, но все свои движения соображал с заранее составленным планом. Каждый его план военных действий был плодом долгих соображений, строгого обсуждения всех, даже малейших обстоятельств, представлявшихся ему, и обыкновенно никогда не был известен его врагам. Сам Аларих никогда не мог разгадать его образа действий я, являясь в опасных положениях неустрашимым солдатом, мужественным и искусным вождём, в отношении к соображению хода всей войны стоит далеко ниже Стилихона; мы не видим, чтобы он с такой отчётливостью, с такою точностью обдумывал свои действия и с таким спокойным хладнокровием вёл их, как делал это Стилихон, и потому сей последний всегда побеждал его. Вообще в отношения к военному искусству Стилихон может стать наряду с великими полководцами всех времён и народов.

Не менее великим является Стилихон и в деле управления империей. При нём не возникло новых учреждений, не было издано новых законов, которые могли бы изменить государственное устройство; занятый постоянно войной, он следовал прежде установленному порядку. Но нельзя не согласиться, что и это - заслуга с его стороны чрезвычайно важная, если мы припомним то плачевное, безнадёжно-горькое состояние, в котором находилась при нём Империя, если мы припомним тот, так сказать, процесс разрушения, который совершался с ней.

Стилихон умел держать в повиновении все государственные чины, он умел властвовать над умами их, так что они волю его считали для себя законом, и горе было тому, кого он замечал в лихоимстве.

Но всего замечательнее управление его по части финансовой. Понятно, что при постоянных войнах, корыстолюбии префектов, естественных бедствиях, постигавших Империю, народонаселение не могло надлежащим образом платить государству повинностей: финансы действительно находились в дурном состоянии. Казнохранилище было пусто и не могло покрыть издержки Двора. Стилихон находил средства и содержать войска, и устраивать празднества, и поддерживать различные государственные учреждения. К сожалению, мы не знаем этих его мер; известно только, что он значительно против прежнего уменьшил расходы Двора и ограничил незначительной суммой свои собственные.

Таким образом нельзя не удивляться обширному и необыкновенно-практическому уму Стилихона, его воинским и правительственным талантам. И это не был ум эгоиста, ум холодный, который исключает всякое нежное чувство, чуждается наслаждения прекрасным и даже не допускает возможности этого наслаждения; напротив, в душе его имели место многие чувства благородные, вполне человеческие, и она не лишена была чувства эстетического. Его сердце сжимаюсь, когда нужно было ему подписывать смертный приговор, и часто слёзы преступника заставляли его отменять строгий приговор; он уважал в каждом человеческое достоинство, и с этой стороны он резко выдаётся между своими современниками.