История страны Алуанк

Во «Введении» к упомянутой монографии на основе богатого фактического материала — свидетельств Страбона, Плутарха и других античных писателей, а также армянских первоисточников — трудов Мовсэса Хоренаци, Фавстоса Бузанда (V в.) *** а (VII в.) и других А. Мнацаканян установил точные границы современной Страбону ??????? т. е. Собственно Алуанка *** до раздела Армении в 387 г., и неоспоримо доказал, что она лежала на левом берегу реки Куры, являющейся природной границей между ??????? и Великой Арменией. Что касается *** — страны Алуанк периода после раздела Армении или марзпанства Алуанк, то в его пределы, кроме Собственного Алуанка с сопредельными территориями, входили еще две области Великой Армении — Утик, Арцах, а также северные районы Пайтакарана с армянским населением, силою отторгнутые персидскими завоевателями (см. А. Мнацаканян, указ. соч., с. 25 — 45).

Рассуждения некоторых ученых, о том, что северо-восточные области Великой Армении Утик, Арцах и даже Сюник были населены албанами, голословны, не подкреплены фактами и являются искажением исторической действительности.

В последнее время вопрос о границах между ??????? и Арменией вновь поднят А. Новосельцевым. Имея в виду карту Кавказской Албании к статье З. Ямпольского в «Советской исторической энциклопедии» (т. 1, с. 354), А. Новосельцев отмечает, что «необоснованные суждения по нему, проникли даже в центральную печать, в том числе в обобщающие издания», обстоятельство, которое создает «немалые затруднения в работе над рядом изданий, например, над «Историческим атласом СССР» (см. А. Новосельцев, К вопросу о политической границе Армении и Кавказской Албании в античный период, в сб. «Кавказ и Византия», Ереван, выпуск 1, 1979, с. 10-11). Сопоставляя свидетельства античных и армянских источников, Л Новосельцев также приходит к правильному выводу, что «до конца IV в., за исключением небольшого отрезка времени в 30-60 гг. этого столетия, армяно-албанская граница проходила по реке Куре, а области Сакасена, Арцах, Утик, Гардман и другие входили в состав Армянского царства» (см. указ. соч., с. 18). А. Новосельцев ограничился рассмотрением лишь политических границ, а ведь не менее важно рассмотреть и этнические границы. Политические границы часто изменяются, сужаются или расширяются в зависимости от политических обстоятельств в тот или другой исторический период, между тем этнические границы сравнительно тверды, поскольку население той или другой страны продолжает жить на территории своих предков.

Далее А. Новосельцев пишет: «В многоэтническом Албанском царстве, по-видимому, до V в., не было народности, которая могла бы стать гегемоном в этом государстве. Такая роль выпала на долю населения правобережья Куры, где в V в. возникли письменность и литература на одном из местных языков» (см. указ. соч., с. 18). Остается непонятным, кто составлял «население правобережья Куры», и на каком одном именно из местных языков возникли письменность и литература? Ответы на эти вопросы даны А. Мнацаканяном в упомянутой монографии. Приведем его выводы, которые проливают свет именно на эти вопросы.

Отмечая, что после образования марзпанства Алуанк, когда армянские области были присоединены к Собственно Алуанку, руководящая роль во внутреннем управлении страной в экономической и политической областях в основном перешла к армянским князьям, А. Мнацаканян далее пишет: «Само собой понятно, что в этом новом Агванке усилиями Маштоца должна была вводиться не единая для всей страны письменность, а две — отдельно армянская письменность для армянского населения Агванка и агванская для агванских племен». Однако эта агванская письменность, как известно, не получила широкого распространения и «уже в VII столетии агванской письменности даже в официальном, номинальном понимании почти не существовало». Что касается армянской литературы, пережившей бурный расцвет и нашедшей широкое распространение, то она нередко называлась «агванской», что и послужило еще одним поводом для недоразумений, поскольку эта литература, называемая «агванской», была не чем иным, как армянской литературой» (А. Мнацаканян, указ. соч., с. 16-17).

24

Ибо из-за мягкого нрава звали его Алу — по-армянски ***, что означает нежный, сладкий, кроткий. Заимствовано у Мовсэса Хоренаци, который называет так Сисака. Аран же, согласно Хоренаци, был одним из потомков Сисака (см. Хоренаци, II, 8).

25

В тексте: *** — истинная, достоверная история. Начальные слова VI гл. К. Патканян перенес в заглавие. Так поступил и В. Аракелян. Однако следует учесть, что в древнейшей рукописи А эти слова стоят в начале текста, а Н. Эмин и Ч. Довсет поместили их в начале главы, что нам кажется верным.

26