История татар Пензенского края. Том 1

«Наружный вид татарских изб заметно отличается от наружного вида наших в русских селах и деревнях. Татарская изба строится не столько длинная, сколько высокая и передний фасад её никак не бывает квадратного очертания. Окна прорубаются высоко от земли, так что с первого взгляда вам легко может показаться, что изба в два этажа. Крыши на избах большей частью соломенные. Через большие, нередко двустворчатые ворота вы входите в тесный двор и по высокому крыльцу взбираетесь в просторные сени, которые разделяют не только мала-мальски зажиточного хозяина, но даже и у хозяина средней руки, два помещения: переднюю избу от задней. Внутри татарской избы кругом стен низкие широкие лавки; около двери часто встретите на лавке разостланный ковричек или просто войлок, тут же на стене наклеены печатные изречения Корана и план Мекки и Каабы; в передние избы иногда не бывает ни одного стола; два три плетенных стула дополняют убранство. В задние избы – другое дело: там даже широкие низенькие лавки все устланы белым войлоком простым, а иногда набитым очень красивым; напротив, двери или около неё шкафа с стеклянными дверками, в котором всегда так бережно и в возможной опрятности помещаются чайник, чайные чашки, поднос, часто тарелки и ножи – словом вся домашняя посуда. На лавке в углу стоит вычищенный самовар, закрытый куском бахты, а в право от двери постель с большим пологом из той же материи или из тика… Около постели стоит высокий железный кувшин с тонким изгибистым носом, из которого хозяева совершают свои омовения. У двери часто бывает постлан ковричек; на ковричке стоят с загнутыми кверху носами татарские туфли. В переднем углу или у противоположной стены прямо против двери поставлен стол, накрытый размалеванною клеенкой и набойчатою скатертью. Чистота и опрятность заметна вообще во всей внутренности татарских жилищ. Впрочем, самый закон Магомета обязывает совершать частые омовения и соблюдать во всю возможную чистоту. В сенях татарина висит всегда почти чугунный рукомойник, наполненный чистою водою. В задние избы обыкновенно помещается женский пол семьи, который там укрывается от посторонних взглядов посетителей хозяина, приходящих к нему по делам или в гости. У бедных татар одна изба бывает разделена перегородкой на две половины… Татары народ трезвый и народ торговый. Большинство их, если и занимается хлебопашеством, то вместе с тем промышляет и торговым делом. Хлебопашество у татар идет очень успешно…исключительно за счет трудолюбия. Хозяйство татарина держится в отношении посевов тех же трехпольных основ… Сеют преимущественно рожь и овес, а потом гречиху и ячмень… Из домашней птицы разводят уток и гусей; кур и индюшек нет на татарских дворах…».

(«Пензенские епархиальные ведомости», № 17, 1913).

По-русски татары говорят почти все, но из татарок многие не только не говорят, но и не понимают ни слова; по своей замкнутой восточной жизни они совсем не имеют сношений с русскими. Их также учат грамоте, либо сами матери, либо жены мулл; так как с мужчинами, даже с муллами Коран не дозволяет никаких общений. И татарки скрываются от мужчин не только в своих избах за занавесками, но и, выходя на улицу, она тщательно кутается с головы в халаты или же в особые пестрые, а не то и белые покрывала, называющаяся у них чадрами. Жизнь татарок по-восточному проходит в совершенной праздности и часто в одних животных наслаждениях. Они целый день едят, пьют чай; и то наряжаются, то мажутся. Загляните в щелку за занавеску; и вы непременно увидите, как татарка ежеминутно вынимает из кармана маленький ящичек с зеркальцем и разными принадлежностями для крашения. Смотрясь в зеркальце, она хватает то одну краску, то другую; и то подкрасить ресницу, то наведет сюрьмою брови, и наведет так, то они точно покроются пластырем, то подмажет там или тут белилами, которые прилипаются к лицу какими-то комками, то опять наложить слой румян, а не то зачернить белые прекрасные зубы черным ореховым настоем, и сделает их похожими на гнилые, или же займется ногтями, и их начнет красить настоем из череды и квасцов. Во всем этом она усердствует иной раз до того, что даже и красивое лицо делается грубым и даже противным.