История татар. Том I. Народы степной Евразии в древности

Другой замечательный кинжал происходит из сейминского могильника на Оке. По типу он аналогичен ростовкинскому, но оформлен несколько иначе. У него решетчатая прорезная рукоять, увенчанная скульптурами двух лошадей, идущих друг за другом (рис. 9). Впереди идет кобыла, на голове которой хорошо заметна узда, сзади — жеребец. Они выполнены в той же самой манере, что и лошадь на ростовкинском кинжале. Обе эти скульптурные группы демонстрируют особый художественный стиль, названный сейминско-турбинским. Некоторые исследователи считают его дальней предтечей знаменитого скифо-сибирского звериного стиля эпохи раннего железа.

Рис. 9. Сейминско-турбинские ножи: 1 — Сейминский могильник; 2 — Ростовкинский могильник; 3 — Турбинский могильник.

Удивительно, что столь высокоразвитые и прекрасные бронзы сочетаются в сейминско-турбинских могильниках с массой кремневых изделий: наконечники стрел, вкладыши для ножей и т. д. Большинство из них отличается чрезвычайно высоким уровнем техники, свойственной позднему каменному веку.

К настоящему времени открыто несколько сейминско-турбинских могильников. Из них наибольшую известность получили Турбинский (г. Пермь), Ростовкинский (близ г. Омска), Сейминский и Решенский (оба в устье Оки). Наиболее полные сведения имеются о Ростовкинском могильнике. В нем открыто 38 грунтовых погребений и несколько скоплений вещей вблизи могил. В могильнике обнаружено два погребения кузнецов-литейщиков. Большинство остальных погребений, видимо, относятся к разряду воинских. Приведем описание одного из них. В нем находился костяк мужчины 25–30 лет. Возле его правого плеча был положен бронзовый кельт — топор и бронзовый наконечник копья. На тазовых костях погребенного лежал бронзовый кинжал в деревянных ножнах, а ближе к коленям — колчан с кремневыми наконечниками стрел. У черепа были обнаружены две золотые серьги (рис. 8). Инвентарь этого погребения как нельзя лучше демонстрирует набор вооружения сейминско-турбинского воина. Для дальнего боя предназначались лук и стрелы, а для ближнего — копье, топор и кинжал. К этому следует еще добавить, что сейминско-турбинские воины были защищены кожаными и костяными латами, а также, вероятно, щитами. По мощи своего вооружения эти воины не имели себе равных в Сибири и Восточной Европе конца эпохи ранней бронзы.

Группы этих хорошо вооруженных людей пришли в Восточную Европу из-за Урала. Их вторжение имело огромные культурно-исторические последствия, видимо, гораздо большие, чем миграция фатьяновской культуры. Оно нарушило сложившееся равновесие и вызвало цепную реакцию культурных трансформаций. Первая из значительных культур, которая попала под их удар, была абашевская. Возможно, что в числе жертв этих пришельцев оказались те 27 мужчин, которые похоронены в Пепкинском кургане. Но погибли не все. Значительная часть абашевского населения спаслась, но вынуждена была покинуть Среднее Поволжье и Южное Приуралье. Оно рассеялось по Восточноевропейской равнине. Археологически это событие фиксируется отдельными группами абашевских памятников, которые встречаются на Верхнем и Среднем Дону, на территории Самарской и Брянской областей, в Южном Зауралье. Эта абашевская волна переселенцев стала основой для формирования новых культур эпохи поздней бронзы: покровской (раннесрубной), синташтинской и петровской (рис. 6). Эти культуры составили единый блок, который явился первичным ядром волго-уральского очага культурогенеза. Его возникновение можно рассматривать как ответ на сейминско-турбинскую угрозу. Вполне закономерно, что основными творцами этих новых культур стали представители военной знати, колесничьей аристократии.