ИСТОРИЯ ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ

Матахатиро покачал головой. Вопрос, заданный Хосоей, снова вызвал в памяти образ одной женщины. Юки Хиранума. Нареченная невеста Матахатиро. Узнав о заговоре с целью отравления главы клана, Матахатиро в силу обстоятельств зарубил мечом отца Юки, Кидзаэмона Хирануму, и бежал из родных мест. С тех пор он находился в постоянном ожидании: если Хиранума умер, то Юки рано или поздно должна явиться, чтобы отомстить убийце своего отца.

— Ну ладно, оставим это. Так о чем мы говорили? — Хосоя залпом опрокинул чарку сакэ, тут же вновь наполнил ее до краев, после чего вернулся к разговору о ронинах князя Асано.

Он рассказал, что до официальной передачи замка в Ако, которая состоялась девятнадцатого числа четвертой луны, воины клана трижды собирались на общий совет.

На первом совете большинство самураев сошлись на том, что им следует запереться в замке и организовать вооруженное сопротивление. Однако на следующий же день после принятия такого решения количество участников совета уменьшилось более чем вполовину. Тогда вместо обороны замка было предложено дождаться прибытия посланников сёгуна, а затем в их присутствии совершить коллективное сэппуку, последовав за своим господином. Для выполнения необходимых приготовлений самураи разошлись по домам, условившись на следующий день снова собраться в замке. Сдержавших это обещание оказалось и того меньше: в замок пришло пятьдесят восемь человек — лишь пятая часть из трехсот восьми дружинников, присутствовавших на первом совете.

Предводитель самураев клана Кураноскэ Оиси, настоявший на окончательном решении, взял с пятидесяти восьми оставшихся воинов письменную клятву в том, что они не отступятся от своего намерения совершить сэппуку. На том же последнем совете, двадцать девятого числа третьей луны, Оиси решил послать челобитную мэцукэ Дзюдзаэмону Араки и Унэмэ Сакакибаре, которые должны были прибыть в Ако для приема замка. С этой миссией в Эдо были срочно направлены старшины Кудзаэмон Тагава и Дзидзаэмон Цукиока, но говорят, что они не смогли встретиться с мэцукэ.

— А о чем он просил в этой челобитной? — спросил Матахатиро.

— Трудно сказать, я и сам все это знаю далеко не из первых рук. Но поговаривают, будто поначалу самураи из Ако были уверены, что Кира в той стычке погиб, и поэтому князю Асано было велено сделать сэппуку. Разумеется, когда выяснилось, что Кира жив-здоров, в клане поднялись волнения. Поэтому Оиси вроде бы просил не столько наказать Киру, сколько найти какое-то разумное решение, которое устроило бы дружину.

— Отчего же они так и не передали это прошение?

— Когда Тагава и Цукиока прибыли в Эдо, оказалось, что мэцукэ уже уехали. Тогда они, по совету эдоских старшин клана, кажется, Фудзии и еще кого-то, показали это прошение Унэмэсё Тоде, родственнику покойного князя, а тот, говорят, страшно перепугался и велел не давать ему хода.

— И откуда только тебе все это известно? — невольно изумился Матахатиро. Осведомленность Хосои в деле князя Асано явно превосходила слухи, которые гуляли по городу.

— Да это я все слышал еще в усадьбе князя Хатисука в Гофукубаси, когда служил там в ночной страже. Тогда, помню, чего только не говорили. Все были уверены, что ронины Асано обязательно будут брать штурмом дом Киры.

— Ого!

— Представь себе, такие пустые слухи ходили тогда во всех окрестных усадьбах, будь то даймё или хатамото. Говорили, например, что если самураи клана Ако смалодушничают и не отомстят за своего господина, то на усадьбу Киры пойдет князь Дайгаку, младший брат его светлости Асано Такуминоками. Ну, слухи слухами, но если посмотреть, чем закончилась история с челобитной… Челобитную ведь так и не подали, но и сэппуку ни один из оставшихся пятидесяти восьми человек не сделал. Замок сдали, а сами рассеялись. Тебе это не кажется странным?

— И в самом деле, необычно. Сначала дают клятву, а потом сами же ею пренебрегают.

— Вот и я о том же! Ведь главная-то причина их сомнений — оборонять ли замок, совершить ли самоубийство — ясно указана в челобитной: самураи клана не могут примириться с тем, что Кира продолжает жить как ни в чем не бывало. Не могут примириться, но разбегаются на все четыре стороны — ну не подозрительно ли? Одним словом, — благоухая сакэ, Хосоя, насколько это было возможно, приблизился к Матахатиро и заговорил вполголоса, — я думаю, что нельзя забывать о письменной клятве, которую они дали под началом Оиси. Сдается мне, что клятва эта по-прежнему в силе.

— Но почему? Они уже пытались что-то предпринять?

— Нет, — Хосоя внезапно стукнул себя по лбу и, откинувшись назад, улыбнулся, — таких подробностей я, конечно, не знаю. На самом деле у князя Асано должно было служить несколько человек из моего бывшего клана, которые стали ронинами вместе со мной. Поэтому я их вроде как даже поддерживаю, что ли… Только едва ли эта работа у Кадзикавы как-то связана с ронинами Асано. Скорее всего, чья-то дурная шутка. Если бы это был Кира, тогда другой разговор… — подытожил он, вторя недавним мыслям Матахатиро.