История Темного Властелина

Прислал какую-то вертихвостку. Ну, о чем с ней говорить? Хотя хороша... с такой бы я пожалуй и уединился».

При виде молодого гибкого стана к неудовольствию начали примешиваться и другие, более фривольные мысли. От Ивы разило несдерживаемым жаром звериной притягательности.

Дык, что ты там говорила о долгах? Небось, про логово Драконье переживает Саламат? Чтоб кто другой вперед него до секретов не добрался? Спит и видит, чтоб руки запустить в богатства драконьи, – тут он громко расхохотался. – Только вот что девка, разговору у нас с тобой не выйдет. Ибо власть переменилась.

Женщина, смиренно сложив руки, слушала, разглагольствования царя:

Теперь там, в Триградье порядка нету, каждый на себя одеяло тянет. А времени каждому шеи крутить, у меня нет. Не хочу. Потому передай Саламату, что у меня был посол из Грейбриса. Там хотят мира. И предлагают откупные. Наместник тамошний оказался неглупым мужиком и просит о небольшой покровительственной услуге в обмен на золото и долгую дружбу. Вот потому я сейчас больше склоняюсь, чтобы с Триградьем дружбу дружить. Понимаешь меня, чернобровка?

Быстро же вы друзей меняете, – вежливо отозвалась Ива Блаженова. – Наверное, случилось что-то такое, отчего вы решились доставить вахрасагэру обиду?

Может, и случилось, да только не с тобой я про то толковать стану.

Лицо женщины не дрогнуло. Только загадочно блеснул халцедон в ямочке между ключицами, словно нарочно привлекая внимание царя к себе и еще много чему интересному чуть пониже. У государя резко пересохло в горле.

О Яромир-батюшка, сдается мне, ты сильно переоцениваешь случившуюся с магами неприятность. Не все из мудрых в одночасье стали беспомощными. Помните об этом, прежде чем говорить не подумавши.

А ты кто такова? – возмутилось царское величие, пересиливая внезапно накотившее любовное томление. – Кто такова будешь, чтоб меня поучать? Или угрожать думаешь? Ты мне это брось, а то гридней кликну. Они у меня молодцы горячие добрую потеху с ладной девкой любят!

Накрашенные губы дружелюбно улыбнулись:

Кто ж спорит. Вы Яромир царь известный своим могуществом и размахом фантазии. Отдать женщину на потеху молодцам сможете. Сможете и договора за золото порушить, вахрасагэра обидевши. А вот сможете ли обиду ту снести?

Не сомневайся, – буркнул, тряхнув бородой Яромир.

Значит то ваш окончательный ответ? То, что должна я передать вахрасагэру?

Не умничай. Что передать я тебе сейчас сам скажу, чтоб сдуру не перепутала, – Яромиру не нравилось спокойствие женщины. Но пока что, он считал, что оно проистекает из одной лишь только бабьей глупости.

Скажи Саламату, что наши договоренности остаются, – он помедлил. – Но если все слаживается настолько удачно, что позволит Царству взять покровительство над Триградьем, то ему надобно подождать. Подождать пока все уляжется, пока я укреплю свою власть. Тогда и поговорим. Более говорить я не хочу, ибо утомился. Это все.

Женщина, не прощаясь, развернулась и легким танцующим шагом пошла к выходу. Яромир против воли сглотнул слюну.

И передай Саламату пускай в следующий раз или сам приезжает или посылает кого... другого.

Как пожелает царь-батюшка, – бросив на него лукавый взгляд из-за плеча, насмешливо мурлыкнула Ива. Брови Яромира сошлись на переносице. Он не был уверен, что под словами «царь-батюшка» своевольная посланница Саламата имела в виду его.

А скажи-ка дядя, что это за общественно полезное подношение?

Чагось? – удивился кабатчик. – Не уразумел господине, по-простому спросите.

Зачем кринку выставил? Обычай какой-то? – спросил я, кивнув на сиротливо стоящую в трех шагах от ворот глиняную посудину с молоком. – Или для бродяг?

То, господин, оберег, – торопливо объяснил толстопуз. – От злого духа.

Чего?! Первый раз слышу, чтоб злого духа молоком отгоняли! – я присмотрелся внимательней. – И что там еще в свертке?..

Кабатчик смерил меня подозрительным взглядом, почесал свой нос, но смолчать не посмел:

Откуп.

Не платить пробовали?

Ох, – угрюмо поморщился мужлан. – Видели б вы, что с теми, кто пробовал... а все этот колдун блазенев виноват! Не надо было с ним связываться...

И спешно пошел в курятник, избегая дальнейших расспросов. У меня возникло почти непреодолимое желание отдать распоряжение, чтобы нахала повесили вверх ногами. Эта сволочь смеет на меня обижаться? Пусть посмеет еще раз показать свое недовольство моим отказом, и тьма с ней с анонимностью велю Ревазу приколотить кабатчика к крыльцу!

Зато понятно, в чем дело – я выглянул на околицу – возле некоторых домов на земле или плоских камнях уже лежали узелки, стояли кувшины, корзинки. Все село делает подношения духу? Хм...

Они там деньги оставляют, – задумчиво пробормотал я. – Довольно неплохо для духа. А если он один то даже много.