История темных лет

— Она была ранена? — Она… — Крис в нерешительности замолчал. Сказать все, что он узнал или утаить? — Она была до полусмерти избита. Цинично и… ее словно звери рвали… В общем выжить было проблематично, но она выжила, правда ничего не помнила и не разговаривала. Обвинение в убийстве стало спорным. В том состоянии, в каком ее нашли, убить крепкого мужчину было бы сложно, скорее убитый мог такое с ней сотворить, чем она, тем не менее ее приговорили, очень «мягко», учитывая все обстоятельства, — к шести месяцам исправительных работ на Мифлоне. В притоне. — Крис с болью посмотрел на друга, тот, казалось, постарел за эту ночь лет на десять. Морщинки резко обозначились на лице, плечи поникли, глаза заволокло горечью и тоской. — Она пробыла там с месяц, — продолжил капитан, старательно избегая взгляда Ричарда, — спросом не пользовалась. Ее быстро продали на плантации флессона заезжему представителю империи «Селенга». Полгода работ с 4 утра до 11 вечера под палящим солнцем, с двухразовым питанием, состоящим из баланды и гнилых овощей. Бараки, в которые на ночь набивалось до 800 человек, насекомые, антисанитарные условия, смертность на плантации доходила до 70 процентов. Бежать невозможно — всем рабам вживляли чипсет: шаг в сторону — и тут же найдут, а вытащить чипсет… голыми руками разорвать собственное тело, обливаясь кровью… превозмогая дикую боль, чтобы потом умереть от кровопотери и сепсиса — смельчаков не находилось, но… она это сделала и сбежала. Каким-то образом добралась до Пегаса. Там скиталась, умирала от голода, холода и побоев таких же нищих бродяг-побирушек, которые ходили толпами, и одиночек просто забивали, чтобы конкуренции на хлебные места не возникало. Ее в конце концов подобрали и выходили дети-бродяжки, то ли община, то ли семья. Семнадцатилетний Лацис Пейдж, пятнадцатилетняя девушка Марта и дети: Вик двенадцати лет, Маркус — восьми, и две девочки — трех и пяти лет. Когда Сэнди немного окрепла, она завербовала всех на Цереру на три года. «Селенге» нужны были новые земли, и они вербовали поселенцев на необжитые планеты, проверяя перспективность и пригодность земель к освоению. Практика старая и хорошо отлаженная, несмотря на огромную плату добровольцам, убытков не бывает. Спрос на исследованные земли велик, а труд поселенцев оплачивался лишь в том случае, если они не прерывали контракт. Желающих рисковать собственной жизнью на необитаемых, неизведанных и непредсказуемых планетах, сам понимаешь, немного. Сэнди завербовалась на Цереру. 128 лет безуспешных попыток освоения, ни один из добровольцев не прожил там больше года, из десяти возвращался один, остальные бесследно исчезали. Контракт шикарный — два года жизни на планете на полном обеспечении корпорации и в итоге 100 тысяч гало на человека. Она согласилась, сама поехала и детей потащила, — Крис покачал головой, — полгода зима, — 45–50 мороза, два-три месяца проливные, непрекращающиеся ни днем, ни ночью дожди. Летом жара до +40 с редкими осадками, дикие звери, непредсказуемая природа и ни души вокруг. Никаких условий для жизни — все сами — как придется… Они прожили там три года и получили премию в 300 тысяч гало, в итоге у них на руках оказалась баснословная сумма, но Сэнди взяла себе лишь часть, остальные причитающиеся ей, поделила поровну между детьми. Пейджи купили дом на Софре, на берегу океана. Живут припеваючи, ни в чем не нуждаются, а свою подругу боготворят… Знаешь, что она сделала потом? Купила оружие и рванула сюда, чтобы взорвать угодья твоего брата, уж не знаю зачем. Ее единственная связь с миром — семья Пейдж. Но они говорят, что не видели ее с момента покупки дома и ничего о ней не знают. Темнят, конечно. Пит сейчас там, проверяет, может она заезжала к ним или звонила. Знаешь, Рич, после того, что я узнал о ней… такие люди достойны уважения. Их несгибаемость и цельность, сила духа достойны восхищения и даже преклонения, но… они опасны. Такие врываются в твою жизнь, как кометы, опаляют ее, переворачивая с ног на голову, и исчезают. Их невозможно остановить, удержать — они независимы и горды. За ними не угнаться и немногие могут до них дотянуться. Их невозможно понять — их ценности эфемерны и чисты, но далеки от реальности. Такие люди уникальны, но не приспособлены к реальному восприятию действительности, к жизни… Знаешь, мне казалось, мы повидали все, но после того, как узнал ее историю… я почувствовал себя избалованным юнцом. Смог бы я пройти через то, что прошла она, и выжить? Не сломаться, не впасть в отчаянье, сохранить веру, добиться своей цели, остаться человеком, в конце концов?..