История Трапезундской империи

Трапезундская митрополия продолжала окормлять в период тюркской экспансии некогда принадлежавшие ромеям и прилегавшие к ней территории. Свидетельством этого было и возведение по трапезундским строительным образцам храмов в Испире и Байбурте[1874], и эпиграфические памятники. В одной из греческих надписей из Эрзинджана, изданной еще Ф. Кюмоном, упоминается, если верить его прочтению (подлинник надписи не сохранился), например, некая «великая хатунь пресветирисса». Кюмон прочитал дату плиты 28 декабря либо 6852, либо 6850 (т. е. 1343 или 1341 г.)[1875]. Титул хатуни прилагался к трапезундским царевнам, выходившим замуж за мусульманских эмиров, однако о браке одной из них с эмиром Эрзинджана ни Панарет, ни другие источники не сообщают. В указанный период Эрзинджан принадлежал, по-видимому, могущественному эмиру Аратне[1876], но «великая хатунь» могла быть ромейкой, женой как его, так и одного из его предшественников. Она могла принадлежать не к царскому роду, но быть возвышена браком с эмиром. В любом случае, надпись показывает, как то, что греческий храм и приход в Эрзинджане продолжали существовать, так и причисленномъ женщины к духовному чину.

Трапезундские митрополиты, начиная с Нифонта (1351–1364), поддерживали Григория Паламу и исихастов в их полемике с противниками[1877], влияние исихастского учения на Понте было велико и в немалой степени распространялось через монастыри Святой Горы — Афона[1878].

В середине 70-х гг. XIV в., на фоне международного конфликта, в который были втянуты Византия, Венеция и Добротица, произошло временное обострение межцерковных отношений между Константинополем и Трапезундом. Первоначально они были связаны с самоуправными действиями монаха Павла Тагариса, рукоположенного в епископы Тебриза между 1371 и 1375 гг. Антиохийским патриархом Михаилом. Тагарис стал распоряжаться и церквами, подчиненными константинопольскому патриархату, в частности, Амасийской митрополии, где он хиротонисал епископа Лимнии. Тагарис выдавал себя за самого Иерусалимского патриарха, а после разоблачения бежал в 1376 г. через Трапезунд в Золотую Орду и Венгрию, затем — в папский Рим, где добился, приняв католичество, посвящения в апостольские легаты стран Востока и даже в латинские патриархи Константинополя. Его деятельность в Анатолии и на Понте была предметом расследования специальных комиссий патриархов Филофея Коккина (1364–1376) в 1370, 1371–72 гг. и Нила Керамевса (1380–1388). Наконец, синод 1394 г. в Константинополе, выслушав исповедание явившегося туда и раскаявшегося Тагариса, осудил его и лишил сана священника. При неурегулированности отношений Великих Комнинов с одной стороны — с Палеологами, с другой — с архонтами Лимнии, при ослаблении связей патриархата с христианами, оказавшимися под властью тюркских эмиров или на порубежной тюркско-трапезундской территории, действия Тагариса в 70-е гг. не могли не осложнять ситуации[1879].

Еще одно свидетельство каких-то византийско-трапезундских трений мы встречаем в акте константинопольского патриархата 1382 г. Обстоятельства дела не вполне ясны: великий протосинкелл иеромонах Мирон был некогда осужден и даже заточен за действия в пользу трапезундского императора и во вред патриархату. В 1382 г. он добился у патриарха разрешения уехать в Трапезунд. Однако он должен был дать письменное обязательство «никогда не соглашаться с трапезундским императором в том, что тот пожелал бы сделать для пагубы церкви» и препятствовать всеми возможными способами своему назначению в одну из тамошних митрополий. Вероятно, патриархат опасался устремлений трапезундского императора к автокефалии местной церкви[1880]. Напротив, настойчивое стремление патриархов поддерживать позиции Константинополя на Понте и прилегающих к нему митрополиях Неокесарии, Колонии, Кельцины и Алании прослеживается в назначении в Трапезунд, помимо митрополитов, патриарших экзархов. В 1391 г. казначей Трапезундской митрополии Феодор Панарет получает патриарший прерогативы в Трапезунде и всех поименованных епархиях. В 1389 г. Трапезундский митрополит Феогност находился в Великом княжестве Московском для сбора милостыни для нужд патриархата и нет свидетельств, вернулся ли он в Трапезунд ранее 1395 г.[1881] Возможно, назначение Панарета связано с задачами управления епархией в отсутствии митрополита, а также и с распоряжением собственностью патриархата там. Назначение трапезундского клирика (его связи с хронистом Михаилом Панаретом неопределенны) могло означать не только личное доверие патриарха, но и указывать на существование проконстантинопольской трупы клириков в среде духовенства Понта, где автономистские настроения были сильны[1882]. В последующем экзархи назначались и при правящем архиерее. В 1395 г. при правящем архиерее митрополите Антонии патриаршим экзархом был назначен иеромонах Кирилл[1883]. В 1400–1401 гг. письма о порядке избрания митрополита Алании были адресованы патриаршему экзарху в Трапезунде Нафанаилу[1884].