История Трапезундской империи

В 1204 г. Константинополь, неприступная столица империи ромеев, стал добычей западноевропейских рыцарей и венецианцев, участников IV Крестового похода[688]. Территория Византии, по договору, заключенному еще в марте 1204 г., подлежала разделу между победителями. Они начали постепенно захватывать земли на Балканах, островах Эгеиды и близ Пропонтиды. Так возникла Латинская Романия[689]. Вместе с тем росло сопротивление «франкам» как в Малой Азии, Эпире, со стороны греческих архонтов, так и во Фракии, со стороны Болгарского царства. На руинах Византии стали возникать разные государства, считавшие себя ее наследниками. Одним из них была и Трапезундская империя, которую воззвали к жизни как обстоятельства внутреннего развития Понтийских областей, так и международная ситуация.

Нередко складывание Трапезундского государства рассматривали в узких хронологических рамках двух-трех первых лет ее истории. Вряд ли это правомерно. Этот процесс был длительным, разные силы внутри империи и вне ее пытались существенно модифицировать как сам тип возникающего государства (универсалистская монархия, буферное княжество или региональное, собственно понтийское образование), так и его внешнеполитическую ориентацию.

Обратимся вначале к историографии проблемы, насчитывающей несколько столетий. В ней выделяется ряд основных проблем: 1) Была ли Трапезундская империя преемницей Византии, ее институтов и порядков, и если да, то в какой степени? 2) Какую роль сыграла Грузия в основании империи? 3) Какие внутренние силы способствовали децентрализации Византии? 4) В какой степени образование Трапезундской империи связано с IV Крестовым походом? 5) Какие задачи ставили перед собой основатели и первые правители нового государства? Каким образом они оформляли идеологически свой суверенитет и на какие традиции при этом опирались? Помимо этих, более общих тем, научная литература затрагивала и многие частные сюжеты, преимущественно связанные с источниковедением и установлением хронологии событий.

Три первые проблемы рассматривались чаще всего во взаимной связи и их решение в немалой степени зависело от общей концепции авторов. Еще до того как стали известны основные источники по начальной истории Трапезундской империи («Хроника» Михаила Панарета, Картлис Цховреба, речи Николая Месарита и др.), представления о ней были крайне неполными, а то и просто фантастическими[690]. Наиболее распространенную к нач. XVII в. версию отразил начитанный в античной литературе конюший французского посла в Турции, посетивший Трапезунд, Ж. Бордье. Он утверждал, что потомок Комнинов (очевидно, Андроника I) Исаак бежал от константинопольской расправы в Трапезунд, был там хорошо принят местными жителями, нуждавшимися в государе, и провозглашен императором, дабы не умалять достоинства предков[691]. Много сделавший для сбора и систематизации сведений византийских историков Ш. Дюканж считал, что Алексей I Комнин управлял Колхидой или Трапезундской провинцией еще при Ангелах с титулом луки и получил самостоятельность после падения Константинополя в 1204 г.[692] Этот взгляд получил свое полное оформление в «Истории упадка и разрушения Римской империи» Э. Гиббона[693], был подхвачен в истории Византии Ш. Лебо — М. Броссе, где было добавлено, что константинопольские императоры ежегодно назначали в Трапезунд губернатора-дуку[694]. Однако знание Броссе Картлис Цховреба позволило ему ввести новый компонент: помощь ивирского наемного войска и сторонников династии Комнинов удалившимся на Понт после свержения Андроника братьям Алексею и Давиду, основавшим независимое государство[695].