История Трапезундской империи

Немало ремесленников, вероятно, занимались добычей полезных ископаемых. Добыча железа в окрестностях Трапезунда отмечается в источниках издавна, включая и ранневизантийский период[1152]. Правда, часть горнорудных разработок была утрачена в XIV в., но даже рудники, находившиеся на мусульманской территории, продолжали тяготеть к Трапезунду как к крупному рынку сбыта. Важнейшее значение имела добыча квасцов в Халивии, близ Колонии и южнее, в районах Сиваса[1153]. Трапезундские месторождения квасцов не уступали знаменитым Фокейским. Квасцовый камень (алунит) в соединении с пигментами образовывал не растворимые в воде цветные лаки, использовался для полировки металлов, дубления кож, он был кровоостанавливающим средством и антисептиком, применялся для лечения ран, язв, как дезодорант и профилактика от вшей, для лечения глазных и ушных болезней. Как минимум, с 70-х гг. XIII в.[1154] квасцы как важнейшее сырье для текстильной, красильной и суконной промышленности, медикамент широко экспортировались через Керасунт и Трапезунд[1155]. Турецкие завоевания обнаружили огромную зависимость Западной Европы от квасцов Малой Азии. После 1453 г., когда проливы перешли под османский контроль, и, особенно, после захвата турками Фокеи, затем Южного Причерноморья и, позже, в 1462 г. Митилены, цены на восточные квасцы, покупаемые теперь только у турок или через маону Хиоса, платившую османам большую дань, возросли на 400–500 %. По оценкам папы Пия II, к 1462 г. Европа платила османам ежегодно более 300 тыс. дукатов за квасцы[1156]. Европе грозил тотальный кризис сукноделия и многих других отраслей производства, и лишь неожиданное открытие богатых месторождений близ Рима, у Тольфы и близ Картахены в Испании в 1462 г. отвратило угрозу[1157].

Эксплуатация железных месторождений в районе Трапезунд — Керасунт продолжалась с античных времен в течение всего Средневековья[1158]. Железнорудные месторождения разрабатывались близ Триполи (Тиреболу) вплоть до середины XIX в.[1159] Древнюю историю имели и серебряные рудники Халдии, Чанихи (Гюмюшхане), Пайперта и Амасии (Гюмюш). Месторождения Чанихи и Аргирии, между Керасунтом и Триполи, могли быть основным источником серебра для местной монетной чеканки[1160]. Рудники Гюмюшхане довали руду вплоть до XIX в., хотя их производительность неуклонно сокращалась. Расположенный по утесам и на вершинах гор, Гюмюшхане в 1814 г. по населению уступал Трапезунду лишь в два раза[1161].

В первой трети XIII в., когда Синоп, Пафлагония и область Джаника (Чаник) входили в состав империи, казна получала значительные прибыли от добычи меди: месторождения Синопа и Кастамона считались лучшими в Передней Азии. В середине XV в. доходы с них составляли 200 тыс. золотых ежегодно (из них 50 тыс. уплачивалась как дань султану)[1162]. Доходы от медных рудников Кастамону приносили казне османских султанов в 1475 г. 45 % всех их поступлений от азиатских провинций[1163]. Даже после завоевания Синопа сельджуками Трапезунд продолжал пользоваться частью доходов, и тогда, когда ненадолго возвращал город под свою власть, и когда просто поддерживал с ним экономические связи[1164].

Тесная связь местного ремесла и сельского хозяйства проявлялась и в широком производстве, в том числе на экспорт, воска и свечей[1165], в специализации Халдии еще с X в. на изготовлении благовоний и сырья для мироварения[1166], в распространенности профессии хлебопеков в крупных городах, включая Трапезунд[1167].