История третья: На склоне Немяна Тамаля

— … Напоминаем, в связи с циклоном, обрушившимся на Центральный регион Российской Империи, да и не самые лучшие погодные условия, — деликатная улыбка, всё-таки не «официозный» телеканал, а помельче и посвободней, — нашей дорогой столицы, попрощаемся с делегацией его величества Великого князя Иосифа Кирилловича Куликовского мы только завтра утром. Ну, так обещают нам наши синоптики. А может, врут?..

Сиф стёр с экрана последние цифры и сделал большой глоток чая — уже не обжигающего рот, а уютно-тёплого.

Пересечение судеб требует больших усилий и высокой цены.

Оплачена ли она?

Да, с лихвой.

Бронзовый Элик Парядин весело помахал ладошкой подростку, представившемуся Илеем, и вернулся к себе на постамент.

Сиф сделал выбор, и на сердце сразу стало легко.

Глава 7(20). Совершеннолетие

Штабс-капитан Антон Кулаков всегда спокойно осознавал, что если ему не везёт, то не везёт глобально. Сложно с этим поспорить, если знаешь эту особенность за собой с детского возраста.

Если уж служить, то только в героическом ударном батальоне, где разведка — это такая палочка-выручалочка, на которую можно свалить все проблемы; если уж сменить погибшего командира разведроты, то только тогда, когда эту обязанность уже давно возьмёт на себя человек, обладающий тяжёлым характером и совершенно фантастическим авторитетом среди бойцов; если уж попытаться взять командование на себя, то только когда вся рота в похоронном настроении из-за потери мальчишки-талисмана и видеть никого не хочет, включая новоявленного командира… продолжать?

— Коротов! — в вечернем сумраке нелегко заметить бойца, но на что-то всё-таки штабс-капитан ещё годится. — Где вы были и что с вашим внешним видом?

Первый вопрос риторический. Всем известно, что рядовой Коротов, он же просто Крот, безуспешно клеится к санинструктору Александре Горечане. Он был не одинок в своих порывах, но ему ничего не светило, ровно как и любому другому бойцу УБОНа. Кто-то всё пытался «повенчать» забольку с командиром батальона, но и с этим был дохлый номер.

Да, Горечана часто общалась с капитаном Заболотиным. Но отнюдь не в романтике дело было, а во всё том же вопиюще нарушающем все инструкции одним своим существованием (и исчезновением) мальчишке-талисмане. Как его там… целый ворох прозвищ и ни одного намёка на имя: Сивка, Индеец, Маська — последнее только в разведроте.

Горечана тяжело переживала пропажу пацанёнка. Заболотин тоже, только не так явно — Антон Кулаков даже не сразу это почувствовал…

— Крот, — просипел из темноты недовольный голос. Кулаков очнулся от раздумий, но успел заметить только смазанное движение на месте горбоносого «замка», а Крот уже согнулся от «лёгкого тычка» Кондрата.

Кулаков с неудовольствием понял, что уже и сам, вслед за батальоном, не вспоминает настоящего имени Кондратьева — Кондрат и всё тут.

— Кондратьев, я не просил вас вмешиваться, — укоризненно вздохнул невезучий штабс-капитан в сумрак.

— Я не вмешивался, ваше благородие, — в обращении неуловимая, дразнящая насмешка. Что он себе позволяет, право?.. Впрочем, Кондрат позволяет себе вообще почти всё. — Крот однажды доиграется и получит уже от самой Элички. И от Дядьки-младшего до кучи. Вам этого не надо.

Крот торопливо пытался оправить куртку и сделать вид, что всё в порядке, но в присутствии Кондрата опасался что-то высказывать вслух. Штабс-капитан вздохнул и признал своё поражение. Кондрат его снова опередил…

— Коротов, если ещё раз произойдёт подобное, то…

— … то его благородие уступит тебя мне, — снова сиплая насмешка из воздуха, а Кондрат уже отходит в сторону.

Кулаков закатил глаза, не стал ни опровергать, ни подтверждать и, махнув рукой, ушёл. Ударный батальон был сумасшедшим до последнего своего бойца. Чтобы здесь ужиться, надо самому немного тронуться умом, а Кулаков к этому был ещё морально не готов. Раньше он работал с более… сдержанными людьми, который, может, и не были столь талантливы, зато и уставные порядки блюли — но невезучего штабс-капитана никто не спрашивал, хочет ли он этого. Приказ поступил — извольте выполнять.

Ещё бы разобраться, что же там случилось с этим мальчишкой, но о нём Кулакову никто не рассказывал; и рядовые, и офицеры — все отмалчивались, словно не доверяя или вовсе не считая возможным вспоминать эту, наверняка не очень красивую и гладкую, историю. Кулакову оставалось ловить обрывки слухов, гадать и злиться, потому что призрак этого мальчишки словно всегда маячил между штабс-капитаном и остальным батальоном. Все знали, глухо скрывали друг от друга печаль, но были всё-таки вместе — кроме Кулакова.

— Вернётся — сам вам расскажет, — коротко отозвался на очередной вопрос Кондрат.

— Вернётся?

Прапор не стал отвечать.

А на «знак согласия» воцарившееся молчание не походило.

22 мая 2013 года. Забол, Горье