История цветов

К Тао-истоку нашел дорогу,
           персик цветет на его берегу.
А в сердце любви так много,
           что сказать о ней не могу.

В уборе волос холеном

           золотом шпильки горят.
Дева в платье зеленом —
           мил весенний ее наряд.

Весна пробудила нас —

           два бутона раскрылись чуть.
Но даже в ненастья час
           их с ветки ветрам не сдуть.

Рукавами поводит дева —

           тень следом за ней спешит:
Да это ж под сенью древа
           Су-э свой танец вершит!

Но если любви не начать,

           настанет тоска другая.
Не стоит тогда обучать
           песням новым своим попугая!

После того как они выпили вина, девушка обратилась к студенту:

— То, что происходит сегодня, — неспроста. Это — судьба. Вы непременно должны последовать за мной, сударь, и пусть сбудутся наши взаимные желания!

Сказав так, девушка вошла в павильон с северной стороны. Студент Ли последовал за ней и увидел в доме зеленую лестницу, поднявшись по которой, оказался в комнате девушки. Это была чистенькая, аккуратно прибранная комната для занятий. Здесь же находился и письменный столик. На одной стене висела картина, на которой была изображена подернутая дымкой река с отвесными скалами по берегам. Здесь же висела картина со старым деревом на фоне темной бамбуковой чащи. То были творения знаменитых мастеров. На картинах кто-то приписал стихи. На первой:

Чья рука написать так могла
            и тысячу гор, и реку?
Чья же то кисть была,
            какому дана человеку?

Вот это — гора Фанху,

            ввысь взметнулась одна.
Там, на самом верху,
            в облаках чуть видна.

Здесь вот — длинный черед

            громадных скалистых гор.
На тысячу ли вперед —
            широкий лежит простор.

Поглядишь ты на эту даль —

            в дымке закат догорает там.
И такая возьмет печаль
            по далеким родным местам.

А без доброго друга живешь —

            еще больше тоска берет.
Будто в ненастье плывешь
            один по Сянцзяну вперед!

На другой картине было написано:

Кажется, ветер в роще поет,
            вроде музыка там раздается.
Дерево старое будто живет,
            будто чувствует и не сдается.

Корни мощные в кольца свились,

            ствол корявый мохом покрыт.
Ветры и грозы сколько ни злись,
            старое дерево крепко стоит.

И родятся в душе невольно

            с ним согласные чувства.
Только гений так мог довольно
            сделать это силой искусства.

Надо не духом ли стать

            Вэй Яня, Юй-кэ породы,
Чтобы так мудро познать
            величие тайн природы.

У картины стою, бывало,

            меня она так манила:
Туши магия взор приковала,
            душу чудо письма пленило!

На другой стене были наклеены рисунки, изображавшие пейзажи четырех времен года. И к каждому рисунку были приписаны стихи — также неизвестного сочинителя. Все иероглифы были написаны с большим изяществом в подражание стилю Сун-сюэ. На первом рисунке было: