История цветов

Тяжесть давних жестоких обид
В реку рухнула каменной грудой,
И вода неподвижно стоит
Перед непроходимой запрудой.

Золотится цветущий камыш,

И колышутся стебли растений.
В третью стражу прохлада и тишь
Нависают над ночью осенней.

Горькой памяти берег Чанша

Узнаю: это он предо мною!
Одинокая, где ты, душа?
Все ли бродишь одна под луною?[6]

Читая стихи, бродил он вдоль берега, как вдруг услышал шум шагов — кто-то приближался к нему. Через несколько минут из зарослей камыша появился статный мужчина с узкой повязкой на голове — одет он был в простой халат, однако белое лицо и величавая поступь выдавали в нем знатного вельможу минувших времен. Незнакомец приблизился к Чахо, поклонился и сказал:

— Мы давно ждем вас, глубокочтимый Вон Чахо! Его величество приказал мне быть вашим проводником.

Чахо смутился. Уж не горный Дух ли это? А может, Дух реки? От волнения он не мог ничего ответить и стоял молча. Наконец он решил довериться незнакомцу и последовал за ним. Они сделали не более ста шагов, и за излучиной реки он увидел на берегу высокий изящный павильон. На верхней террасе павильона сидел человек в королевском платье и королевском головном уборе — конечно, это был сам король. Справа и слева от короля стояли пять сановников высоких рангов в придворных одеждах. Чахо вгляделся в их лица и узнал пять выдающихся деятелей прошлого: их облик неповторим, их достоинства не имеют равных, их заслуги прославлены на века! Превыше всего ценили они чувство долга; они были из тех, кто остановит коня чужеземного недруга{34}, кто бросится в море, но не покорится завоевателю{35}. И еще чтили они верность государю; им можно поручить воспитание королевского сына, им можно доверить управление народом.

При появлении Чахо сановники сделали шаг вперед и наклонили головы, приветствуя его. Чахо направился прямо к королю и предстал перед ним, отвесив глубокий поклон. Король предложил ему сесть — он занял самое дальнее, седьмое место. На шестом месте уселся вельможа с повязкой на лбу, на остальных пяти расположились сановники. Чахо все еще не мог осмыслить случившегося с ним и чувствовал себя неловко. Заметив это, король ласково обратился к нему:

— Издавна наслышаны мы о вашей просвещенности и рады принимать вас у себя этой чудесной ночью. Надеемся, вы поделитесь с нами мыслями, что волнуют вас.

Чахо смутился, встал, запахнул халат и поклонился в знак согласия. Постепенно он освоился с необычным своим положением и стал слушать, о чем говорили король и его приближенные. Они говорили о процветании и гибели государств, о победах и поражениях в битвах, о героях и лиходеях былых веков. Неожиданно для всех вельможа с узкой повязкой на лбу заявил:

— А по-моему, Яо и Шунь, иньский Тан и чжоуский У-ван — отъявленные злодеи. Посудите сами: Яо и Шунь лишили трона родных сыновей, Тан и У-ван свергли законных местоблюстителей престола — и тем подали дурной пример потомкам: по сей день не переводятся в мире узурпаторы, захватывающие верховную власть, которая не принадлежит им по праву. Придворные историографы объявили Яо и Шуня, Тана и У-вана образцами добродетели, а надо было заклеймить их, как преступников!

Едва он кончил, король нахмурил брови и произнес сурово:

— Нам не по душе ваши речи. Мудрые государи Яо и Шунь, Тан и У-ван отстранили от власти недостойных отпрысков императорской крови, дабы владели ею те, кто заботится о благе народа, о процветании державы, а не о собственной корысти. О нет, они не преступники. Преступники — те, кто губит страну и душит народ, прикрываясь их именами!

Вельможа встал, низко поклонился королю.

— Простите меня, ваше величество: в сердце моем кипела обида на врагов ваших, потому и высказал я такое нелепое суждение.

Король кивнул.

— Мы понимаем ваши чувства и прощаем вас. Но давайте переменим тему. К нам прибыл дорогой гость, да и ночь сегодня прекрасна: ярко светит луна, дует прохладный ветерок — в такую ночь хорошо слагать стихи!

Все спустились к реке. Король снял расшитый узорами халат и велел подать вина. После того, как чаша с вином несколько раз обошла круг, он оглядел присутствующих и предложил:

— Пусть каждый из нас выскажет в стихах свои заветные мысли, выложит все, что наболело на сердце!

Все шестеро сразу согласились:

— Начните вы, ваше величество, а мы не заставим себя долго упрашивать.

Король с минуту сидел молча, потом высоко поднял голову и стал читать нараспев: