История усталости от Средневековья до наших дней

В результате усталость неизбежно начинают связывать со сноровкой, с материальными препятствиями, с физическим сопротивлением, даже если облеченные властью инспекторы мануфактур продолжают уделять внимание в первую очередь достигнутым результатам, а не испытываемым трудностям: «Мучительное существование этих людей… не вызывает у них никакого сочувствия»679. Однако изменения происходят не здесь, не здесь обновляются и старые описания, сделанные Бернардино Рамаццини680, сводившиеся к перечислению заболеваний, свойственных каждой профессии; им на смену приходят более проработанные образы привычного утомления; наконец, не здесь ослабевает уверенность баронессы Оберкирх, аристократки, убежденной, что видит счастье на лицах крестьян681. Этот «нездешний» мир принадлежал писателям, врачам, энциклопедистам, ученым, жаждущим проведения в жизнь своих исследований682. Благодаря им открывается беспрецедентное «поле», касающееся нравов, профессий, телесных язв, мало общего имеющее с вниманием, уделяемым Вобаном носильщикам и землекопам683. Вероятно, все эти исследования эмпиричны и приблизительны. Позы рабочих, «искаженные, как балетные па»684, оцениваются по-иному. Их оценивает «элита», претендующая на еще никому не известную роль «инженера» или «теоретика физического труда». Эта профессия была в значительной мере умозрительна, но ее появление демонстрирует действительное возобновление интереса к вопросу. «Энциклопедия» делает изучение «ремесел» непременным способом познания времени: «Именно у ремесленников следует искать самые замечательные доказательства проницательности ума»685. «Описание ремесел и профессий» становится главным предметом изысканий Королевской академии наук686. Благодаря «Универсальному словарю искусств и ремесел» анализ механических ремесел обновляет культуру: «Все, что написано о механических ремеслах, – пустяки по сравнению с распространенностью и благодатностью этого явления»687. Начинаются исследования, сталкиваются мнения. Появляются выводы, тем более скромные, что в значительной мере они представляют собой суждения ученых.

Жесты, орудия и приемы труда поначалу сравниваются, чтобы выявить те, которые уменьшают нагрузку, ограничивают усталость, повышают эффективность труда; не связанные между собой ситуации касаются работы поденщиков. Все это – лишь начало изучения вопроса, тем не менее здесь происходят некоторые изменения. Его цели «практические», такого до сих пор не было. Примеры множатся. Дюамель дю Монсо пишет, что использование для уборки пшеницы длинных и тяжелых кос, обычно применяемых для овса, заставляет тело «мучительно изгибаться»688, и в работе «Начала сельского хозяйства» (Éléments d’agriculture) дает рекомендации по поводу того, как надо ими пользоваться. В работе «Мастерство кровельщика» (Art du couvreur) он пишет о досадном упущении при кровельных работах – прямо на скате крыши при помощи доски и лестницы, по его мнению, надо устраивать плоскую поверхность, что позволяет работать «в самой удобной позе»689. Гюло сравнивает педали токарного станка, чтобы определить «самую удобную»690 – ту, которую легче всего приводить в движение благодаря приспособлению, схожему с «коромыслом весов». Энциклопедисты сравнивают движения веслами, во избежание бессмысленного утомления настаивая на том, чтобы «весло не вращали вокруг своей оси»691. По той же причине, сравнивая удары заступом, Шарль Кулон настоятельно рекомендует «не поднимать орудие труда выше, чем требуется»692. Даже строевой шаг на протяжении XVIII столетия становится предметом пристального изучения: анализируются перемещения, уделяется внимание экономии усилий, делаются тщательные описания. Движения становятся более точными: «Если солдаты будут поднимать ноги выше, чем требуется, это повлечет за собой потерю времени и вызовет бессмысленную усталость»; «Если солдаты, ставя ногу, будут сильно ударять ею о землю, это вызовет их бесполезную усталость»693. Жак-Антуан де Гибер в многократно издававшемся в конце XVIII века «Общем очерке тактики» говорит о маршировке как о выработке «тщательности», чему прежде не уделялось внимание, как о символе изменившегося взгляда на технику маршировки: «Когда левая нога выносится вперед на двенадцать дюймов, ее опускают на землю; тело, перемещаемое вперед, почти полностью будет опираться на левую ногу, пятка правой ноги поднята, она едва касается земли носком и готова сделать следующий шаг»694. Движения описываются очень тщательно, но цель этих описаний весьма конкретна: сделать маршировку «более удобной и не такой мучительной»695. Нет сомнений в том, что с этого разбора жестов и движений начинается обновление.

Внимание «количественной стороне действия»