История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Константин IX так и не восстановил репутацию после отъезда Гумберта и его друзей. Его продолжали подозревать (и не без оснований) в пролатинских симпатиях, а его раболепные извинения перед патриархом никого не убедили. Здоровье его быстро ухудшалось, и он вскоре удалился в монастырь в Манганах, где его уже ждала могила, расположенная рядом с могилой Склирены. Пожалуй, этот монастырь был самым роскошным религиозным заведением даже по меркам Константинополя. Пселл пишет: «Подобно небу, весь храм был украшен золотыми звездами, но если парящий свод только местами покрыт золотистыми крапинками, то здесь хлынувший из центра обильный золотой поток сплошь затопил собой все видимое пространство. А вокруг – здания с галереями, с двух или со всех сторон опоясывающими, все широкие, как ристалища, для взора неохватные и вдали едва различимые, одни других больше. А рядом луга, цветами покрытые, одни по кругу, а другие посредине разбитые. И струи вод, и бассейны, ими наполняемые, рощи дерев, высоких и к долу клонящихся, и купания прелесть невыразимая».

В этой бане император проводил по нескольку часов ежедневно, пытаясь хоть как-то облегчить постоянные боли; но однажды осенью 1054 года, когда воздух уже становился холоднее, он пробыл там слишком долго, в результате чего заболел плевритом. Он дотянул до нового года и умер 11 января 1055 года.

18 Манцикерт (1055–1081)

Константин IX умер вдовцом: его жена Зоя скончалась в 1050 году. Возможно, удивление вызовет тот факт, что он тяжело перенес ее смерть. Правда, он был многим ей обязан – не только короной, но и почти супружеской жизнью с любовницей, которая была бы невозможна, если бы старая императрица не отнеслась к ней благожелательно. Тем не менее многим людям его горе казалось преувеличенным. Поскольку законных наследников у Константина не было, корона снова перекочевала к Феодоре. Прежде ее статус императрицы был несколько призрачным, но ныне, в очередной раз отказавшись от замужества, она решила править от собственного имени. Делала она это спокойно и эффективно: публиковала законы, принимала послов и упрямо сопротивлялась постоянным попыткам патриарха захватить власть. Однако ей было уже 77 лет; кто станет ее преемником?

Ответа на этот вопрос еще не было, когда в конце августа 1056 года обнаружилось, что часы Феодоры сочтены. Встревоженные советники императрицы собрались, чтобы обсудить, чье имя представить ей на утверждение. В конце концов их выбор пал на пожилого патрикия по имени Михаил Вринга, прежде занимавшего пост стратиотика[66] – гражданскую должность, которая имела отношение к военной администрации. «Этот муж умел скорее подчиняться и повиноваться, нежели повелевать», – презрительно писал Пселл, однако те, кто окружал трон, рассматривали это как явное достоинство. Старая императрица быстро угасала; она больше не могла говорить, но те, кто находился к ней ближе всего, настаивали, что видели, как она кивнула головой в знак согласия. Через несколько часов она умерла, и Михаил VI Стратиотик стал императором.

По боковой линии Михаил был потомком Иосифа Вринги, главного министра Романа II, однако проявлял прискорбно мало политических талантов предка. Мудрое правление в Византии середины XI века состояло прежде всего в умении сохранять равновесие между администрацией и военной аристократией; Михаил же потакал первым и подвергал преследованиям вторых. Весной 1057 года, во время ежегодной церемонии на Страстной неделе, когда император по традиции раздавал дары, весь сенат, а также все старшие судьи и чиновники, к своему изумлению, получили огромные награды и автоматическое повышение по службе – некоторых повысили на два, а то и на три ранга. Потом настала очередь армии, но вместо того, чтобы выразить главным военачальникам благодарность за верную службу его предшественникам, Михаил обрушил на главнокомандующего Исаака Комнина лавину оскорблений, обвинив, что он едва не потерял Антиохию, развратил армию, не выказывал никаких лидерских качеств и растратил государственные деньги.

Похоже, эти беспочвенные нападки были просто результатом уязвленного самолюбия: в течение сорока лет военная аристократия относилась к Михаилу свысока, и теперь он наконец мог высказать им все, что о них думает. С этого времени его падение было обеспечено. Негодующие генералы устали от правления бюрократов, которые обустраивали себе теплые гнездышки, пока армия слабела, а враги империи наступали; они считали, что пришло время избавиться от длинной череды ни на что не годных императоров, престарелых императриц и бесполых евнухов, которые ими манипулируют, и вернуть древнюю римскую традицию настоящих императоров-военачальников, лично ведущих армию к победе. Исаак Комнин казался им очевидным выбором, но он ответил отказом и уехал в свое поместье в Пафлагонии. Однако его коллеги остались в столице, чтобы выяснить народные настроения, и вскоре обнаружили неожиданного союзника – патриарха Михаила Керулария, который тайком открыл заговорщикам двери Святой Софии.