История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Сам царь сидел на двуглавом кресле, высоком и отделанном золотом, опирал ноги на скамейку, и роскошные одежды сверкали на нем. Он гордо поднял голову, выпятил грудь, багрянец битвы румянил его щеки, глаза были сосредоточенны и неподвижны и свидетельствовали о напряженной работе мысли; потом он поднял взор и, как бы уйдя от пучины, причалил в спокойной гавани. Воины несколькими кругами опоясывали Исаака. Внутренний и самый малочисленный из них был составлен из первых людей, доблестных отпрысков знатнейших родов, осанкой не уступавших древним героям. Эти отборные воины служили живым примером всем стоявшим за ними. Их опоясывал второй круг, оруженосцы первых, бойцы передовой линии (некоторые заполняли следующие отряды), также лучшие из начальников полуотрядов, они стояли на левом фланге. Окаймляло их кольцо простых воинов и свободных. А дальше уже располагались союзные силы, прибывшие к мятежникам из других земель, италийцы и тавроскифы, сам вид и образ которых внушали ужас. Глаза тех и других ярко сверкали. Если первые подкрашивают глаза и выщипывают ресницы, то вторые сохраняют их естественный цвет. Если первые порывисты, быстры и неудержимы, то вторые бешены и свирепы. Первый натиск италийцев неотразим, но они быстро переполняются гневом; тавроскифы же не столь горячи, но не жалеют своей крови и не обращают никакого внимания на раны. Они заполняли круг щита и были вооружены длинными копьями и обоюдоострыми секирами.

Несмотря на тревожную обстановку, беседа прошла успешно. Исаак подтвердил, что ему вполне достаточно титула кесаря – при некоторых необременительных условиях. Однако тем же вечером из столицы пришли новые вести: в результате переворота, поддержанного патриархом, Михаила свергли, и ему пришлось укрываться в Святой Софии. 1 сентября 1057 года Исаак I Комнин триумфально вошел в столицу в сопровождении нескольких тысяч жителей Константинополя, которые переплыли через Мраморное море, чтобы его приветствовать. Михаил VI Стратиотик пробыл у власти один год. Надо отдать должное его преемнику: Михаила не ослепили и не сослали – отречения сочли достаточным. Вскоре Михаил Старик, как его называет Пселл, умер как частное лицо.