История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Битва при Тальякоццо ознаменовала вытеснение немцев французами из Южной Италии. Для Михаила VIII Палеолога, наблюдавшего за этими событиями из Константинополя, эти перемены были совершенно нежелательными. Манфред причинил ему достаточно беспокойства, а Карл, как он подозревал, окажется гораздо хуже, и ближайшие события это подтвердили.

Начало и продолжение деятельности Карла было весьма успешным. Не пробыв на троне и года, он захватил Корфу и часть побережья Эпира, а в мае 1267 года поставил свою печать под двумя договорами, которые сделали еще более явными его долгосрочные намерения. В первом оговаривался брак Изабеллы, дочери Гильома Ахейского, и сына Карла Филиппа, с наследованием Ахейского княжества после смерти Гильома. Во втором Карл гарантировал, что он либо его наследники в течение семи лет обеспечат 2000 кавалеристов и восстановят Балдуина на троне; Балдуин взамен уступит сюзеренитет над Ахейским княжеством, большую часть Эгейских островов, третью часть ожидаемых завоеваний, включая Константинополь, королевство Фессалоники (на определенных условиях), и сам императорский трон, в случае если Балдуин и его сын Филипп де Куртене умрут, не оставив законных наследников. Венеция тем временем получит обратно все свои прежние права, а чтобы скрепить новый союз, Филипп женится на дочери Карла Беатрисе, как только она достигнет брачного возраста. Это был поразительный документ. В обмен на обещание незначительного военного подкрепления в будущем он обеспечивал Карлу небольшую империю, что позволяло ему с одинаковой легкостью выступить против Константинополя как по суше, так и по морю. Тревога Михаила VIII Палеолога по этому поводу вовсе не удивительна.

Императору больше, чем когда-либо, стало ясно, что нужно наладить отношения с папским престолом; однако Климент IV категорически отказался созвать собор, так как, по его выражению, «чистота веры не должна подвергаться сомнению». Таким образом, невозможно было обсудить ни догмат о Троице, ни прочие богословские противоречия между двумя церквами. Вместо этого Климент отправил императору текст «признания веры», который тот должен был принять безо всяких условий, прежде чем последуют какие-либо дальнейшие шаги. В конце письма говорилось: «…мы заявляем, что у нас нет недостатка в справедливости по отношению к тем, кто жалуется на притеснения от вашего величества, и что мы и впредь будем заниматься этим делом теми способами, которые предоставит нам Господь». Это был явно угрожающий намек. Столь же ясно было и то, что при таких обстоятельствах о союзе не могло быть и речи. Когда Климент умер в ноябре 1268 года, стороны конфликта были разобщены, как и прежде.

Однако даже не желавший сотрудничать папа был лучше, чем его полное отсутствие. В течение следующих трех лет Карлу удавалось держать трон понтифика пустым, обеспечив себе возможность действовать по собственному усмотрению, безо всяких ограничений со стороны Рима. К счастью, к тому времени Михаил VIII обзавелся двумя союзниками. В конце 1267 года он заключил новое соглашение с Генуей, по которому уступал ей весь район Галаты, а в апреле 1268-го подписал договор с Венецией, которая была серьезно озабочена захватом Корфу и части Эпира, откуда Карл мог при желании устроить блокаду всей Адриатики. Венецианцы пообещали не нападать на Византию и отказывать в помощи всем ее врагам, а в обмен на это император обязался предоставить венецианским купцам свободу проживания, путешествий и торговли во всех своих владениях, хотя генуэзцы при этом сохраняли за собой все существующие права. С того времени между двумя республиками началась свободная конкуренция.

Тем временем Карл Анжуйский, свободный от налагаемых папой ограничений, готовился к войне. Все верфи королевства работали сверхурочно; провизия, деньги и войска направлялись в Морею, которая должна была стать главным плацдармом готовящегося похода. Карл вел союзнические переговоры с европейскими князьями и даже с сельджукским султаном, царем Армении и монгольским ханом. В августе 1269 года ему удалось заключить торговое соглашение с Генуей, и разъяренный Михаил VIII утвердился во мнении, которое он многократно высказывал, – нельзя доверять генуэзцам. Будущее Византии, против которой объединились такие силы, выглядело безрадостным.