История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Григорий последовательно обращался к двум римским папам с просьбой восстановить его в духовном сане, однако Игнатий всегда поддерживал папское верховенство, и у Ватикана не было никакого желания вступать с ним в конфликт. К этому времени те, кто раньше придерживался умеренных взглядов, были полны решимости каким-то образом избавиться от патриарха и нашли куда более способного предводителя, чем Григорий. Его звали Фотий. Он тоже был аристократом, условно связанным с императором родственными узами через брак. Он также был самым образованным ученым своего времени, способным заткнуть за пояс Игнатия, чей разум был слишком ограничен, чтобы вместить что-либо, кроме наиболее простых доктрин. Однако Фотий не был церковнослужителем. Он избрал карьеру в императорской канцелярии, и, когда Варда пришел к власти, Фотий неизбежно стал его ближайшим другом и советником. Мало какое иное событие могло стать для патриарха Игнатия более неприятным. К тому же Варда имел несчастье влюбиться в свою невестку, ради которой бросил жену, и вызванный этим скандал обсуждал весь Константинополь. Игнатий отлучил его от церкви, а на праздник Богоявления в 858 году отказал в причастии. С того времени Варда ждал возможности отомстить. Она появилась, когда император наконец решил отослать свою мать и незамужних сестер в монастырь. Однако, когда он призвал Игнатия, чтобы обрить им головы, тот наотрез отказался это делать. Варда с легкостью убедил императора, что это может означать лишь одно: патриарх и императрица объединились против него. Игнатия арестовали и без суда сослали в его монастырь на острове Теревинтос.

Очевидным кандидатом на его место был Фотий, однако требовалось преодолеть два препятствия. Прежде всего, он был мирянином, но эту проблему решили легко: 20 декабря его постригли в монахи, 21 сделали псаломщиком, 22 он стал иподиаконом, 23 диаконом, 24 священником, а на Рождество Фотия рукоположил в сан епископа его друг Григорий Асбестас. Затем сразу последовало его возведение на папский престол. Второе препятствие было более серьезным: никакое давление не могло заставить Игнатия добровольно покинуть престол. Фотий мог занимать папский престол лишь de facto, без всякой надежды сделать это de jure – пока (или если) Игнатий не передумает.

Пока же он написал папе римскому Николаю I о своем повышении. Письмо было образцом такта и дипломатии, однако оно сопровождалось вторым письмом, якобы от самого императора, в котором говорилось, что Игнатий пренебрегал своей паствой и был смещен в установленном порядке; папа справедливо заподозрил, что оба этих утверждения не соответствуют действительности. Папа Николай I, разумеется, не собирался признавать Фотия патриархом без дальнейшего расследования. В ответном письме он предложил созвать в следующем году совет и провести расследование в Константинополе, куда он отправит двух уполномоченных, которые затем предоставят ему лично отчет о следствии. Он также вскользь напомнил о сицилийской и калабрийской епархиях, о наместничестве в Фессалониках и о других балканских епархиях, которые Лев III вывел из-под юрисдикции Рима и отдал в управление Константинополю – не пора ли вернуть их под папский контроль? Разумеется, не было открыто высказано никакого предложения в духе quid pro quo[46], но намек был вполне прозрачным.

В середине лета 860 года жители Константинополя пережили самое ужасное событие на их памяти: 18 июня флот примерно из 200 кораблей внезапно приплыл из Черного моря к устью Босфора и стал продвигаться к городу, по пути грабя прибрежные монастыри, сжигая села и мародерствуя. Некоторые суда вошли в Мраморное море, чтобы опустошить Принцевы острова, но большая часть кораблей бросила якорь у входа в Золотой Рог. Это было первое настоящее столкновение византийцев с русами. Предводителями последних были, вероятно, вовсе не славяне, а норманны – представители массовой миграции из Скандинавии, которая началась к концу VIII века. Примерно в 830 году они основали каганат в верховьях Волги, а четверть века спустя уже использовали эту могучую реку, а также Днепр и Дон, чтобы доплывать на своих ладьях до крупных торговых городов на Черном море. С ними приплыли их славянские подданные, которые вскоре их поглотили.

Ситуация была еще серьезней из-за отсутствия в Азии императора, главнокомандующего и большей части армии. Префект Оорифа, под командованием которого осталась столица, отправил посланцев к императору, и тот немедленно вернулся, однако грабители уже уплыли по Босфору обратно в Черное море. Почему они отбыли так рано? Фотий, который прочел две проповеди об этом набеге, приписывает это чудотворной плащанице Богородицы, которую пронесли вдоль стен города, что и вызвало немедленное отступление нападавших. Однако скорее всего, захватчики обнаружили, что город неприступен, и, исчерпав возможности грабежа вне его стен, просто завершили набег.