История военно-окружной системы в России. 1862–1918

Последнее мобилизационное расписание № 19 («Расписание 1910 года») строилось на принципиально иных началах: европейские округа и Кавказский округ переводились на территориальную систему комплектования и делились на полковые, дивизионные и корпусные районы укомплектования. Вся потребность армии по расписанию 1910 г. для приведения ее на военное положение исчислялась в 2 292 000 человек. 97 % этой потребности в Европейской России покрывалось за счет местных запасных. Лишь сибирские округа, Приамурский и Туркестанский округа, не имевшие достаточных людских ресурсов, получали часть полковых районов укомплектования Казанского округа, а также ресурсы из европейских округов. Имели значение и сохранявшиеся национальные ограничения в укомплектовании армии.

Новая дислокация и система комплектования давали впечатляющий выигрыш в скорости мобилизации. В пограничных европейских округах (Виленском, Варшавском, Киевском и Одесском) она даже превысила аналогичные показатели в пограничных округах Германии (4–6 дней для войск первого эшелона с обозами против 7 дней в Германии). Сроки готовности кавалерии с обозами составляли 2–4 дня. Второлинейные округа (Петербургский и Московский) мобилизовали войска с обозами к 5—8-му дню, резервные (Казанский, Омский, Иркутский) к 6—11-му дню (для войск Дальнего Востока к 6—21-му дню). Около 50 % второочередных дивизий отмобилизовывались не позднее 14 дней, а остальные в Европейской России – от 14 до 28 дней.

Проверки мобилизационной готовности кадровых частей, проводившиеся во всех округах в предвоенные годы, показали хорошие результаты. В частности, в Омском военном округе мобилизационная документация, запасы и имущество содержались в должном порядке. Пробные посадки в вагоны также показывали готовность частей к походу, так же как и учреждений, ответственных за оборудование сборных пунктов, расквартирование и довольствие отправляемых войск[661].

Однако выигрыш в быстроте мобилизации оборачивался потерей времени на сосредоточение войск в исходных районах: объем перевозок на запад первоочередных частей теперь существенно возрос. Именно для этой цели район развертывания русской армии отодвигался далеко на восток, а в жертву врагу приносились десять западных губерний. Сторонников новой дислокации это не смущало. Популярно ее преимущества изложил делопроизводитель ГУГШ и известный военный историк полковник В.Ф. Новицкий, доказывавший, что в условиях огромной страны со слабо развитой транспортной сетью невозможен иной вариант без существенной потери в скорости мобилизации. Новицкий ставил мобилизацию во главу угла всех подготовительных мероприятий к войне: она, по его мнению, важнее, чем сооружение укреплений по периметру границы (они так или иначе преодолимы для превосходящего по силам врага) и даже потеря нескольких западных губерний в начале войны (все равно населенных «враждебным элементом»). Напротив, «нынешняя система пограничного кордона, которая будто бы что-то прикрывает, что-то обеспечивает», «в действительности лишь подвергает значительную часть нашей армии неминуемому поражению»[662]. «Не лучше ли отдать эту часть территории без боя, чем оставить ее в руках противника после боя, но неудачного?» – риторически вопрошал он[663]. Как считал Новицкий, основную группировку войск следовало сосредоточить в Московском, Петербургском округах и во внутренних губерниях Виленского, Варшавского, Киевского и Одесского округов. Новая дислокация делала излишней и систему крепостей на западных границах империи, тем более что министр В.В. Сухомлинов был убежден: против новейших артиллерийских средств противника они не могли устоять. «Поглощая громадные суммы, – заявлял он, – назначения своего они (крепости. – Авт.) не выполняли»[664].

Помимо собственно оперативно-стратегических соображений, новая дислокация войск более адекватно отвечала и потребностям властей в использовании их для борьбы с революционным движением в малочисленных внутренних военных округах. Как заметил А.А. Керсновский, она отвечала «стремлению Столыпина иметь под рукой войска на случай беспорядков в Центральной промышленной области и Поволжье»[665].

Однако на этом изменения стратегических планов развертывания, а вслед за ними и дислокации войск не закончились. В последние предвоенные годы под воздействием внешних (секретная мобилизация австро-венгерской армии против России в начале 1912 г.) и внутренних (реформирование армии и интенсивные поиски новых решений в ГУГШ и окружных штабах) обстоятельств план развертывания и первоначальных действий русской армии претерпел существенные изменения. В начале 1912 г. Ю.Н. Данилов уже признавал «вред, приносимый внедрением в подготовительные к войне работы исключительно оборонительных тенденций». При условии, когда основные силы Германии в начале войны будут направлены против Франции (так называемый легкий случай), он допускал «вынос стратегического развертывания наших армий вперед, насколько то будет возможно» и переход к «решительным действиям»[666].