История военного искусства

 Все более и более совершенствовавшееся в техническом отношении оружие могло быть использовано путем лучшего обучения солдат в постоянной армии с всевозрастающей интенсивностью. При шестишеренговом построении можно было пустить в действие все мушкеты лишь при посредстве караколе, что легко могло привести войска в расстройство. Поэтому построение сделали более тонким, доведя его до четырех шеренг, и наконец, у пруссаков - до трех, причем первая шеренга становилась на колено, так что все наличные ружья могли сразу начать действовать75. Фридрих Великий стремился также сгустить строй таким путем, чтобы на четырех человек по фронту приходилось уже не четыре шага, а только три76. Путем постоянных упражнений при этом скорость огня доведена была до крайней степени. При большой неточности каждого отдельного выстрела с самого начала отказались от прицеливания и даже от обучения ему и искали достижения эффекта в возможно скоро производимом, залп за залпом, массовом огне по команде. Если Фридрих еще и указывал, чтобы не слишком торопились с огнем - "человеку всегда надо сперва увидать, куда он стреляет", - то впоследствии было даже прямо запрещено целиться. Зато особенное значение придавали тому, чтобы залп выпаливался дружно и звучал как один выстрел. Предполагалось, что одновременное попадание такого большого количества пуль усилит деморализующее действие огня.

 При Фонтенуа (1745 г.) французская и англо-ганноверская гвардия сошлись без единого выстрела на расстоянии около 50 шагов. Офицеры с обеих сторон любезно предложили друг другу сделать первый выстрел. Англичане дали первыми залп, который оказался таким убийственным, что почти вся французская гвардия была истреблена, а оставшиеся в живых обратились в бегство.

 Шарнхорст поучает в своей "Тактике" (§ 178), что беспорядочного огня, то есть одиночной стрельбы, надо старательно избегать. Стрелять следует только залпами. Ибо 10 человек, сраженные сразу, скорее заставят батальон отступить, чем 50, которые будут падать постепенно и в разных местах. Кроме того, солдаты израсходуют все свои патроны и сделают частыми выстрелами свои ружья непригодными: кремни затупятся, а патроны лишь с известным усилием можно будет вогнать в покрытые нагаром стволы. Наконец, офицеры при этом выпускают из рук своих солдат.

 Залпы преимущественно давали или целым батальоном, или плутонгами (взводами). Построенный в три шеренги батальон делился на 8 плутонгов; плутонги стреляли поочередно, очень быстро один за другим - 1, 3, 5, 7, 2, 4, 6, 8, так что огонь все время перекатывался. Таким образом, огонь не оставлял для атакующей кавалерии никакой паузы, которой она могла бы воспользоваться для того, чтобы ворваться в пехотный строй. Но такого идеала можно было достигнуть лишь на учебном плацу. По словам Ллойда, Фридрих сам говорил, что огонь плутонгами был бы наилучшим, если бы в действительности был выполним. Беренхорст77 говорит, что только первый залп, пожалуй, дается по уставу или в лучшем случае два или три взвода выстрелят согласно правилам. "Затем начинается всеобщая пальба и обычный перекатный огонь, причем всякий, кто успел зарядить, тот и стреляет, ряды и шеренги перемешиваются, солдаты передней шеренги не успевают опуститься на одно колено, даже если бы они и желали это сделать, а офицеры с низших чинов до самых генералов ничего больше не могут поделать с массой, но вынуждены выжидать, двинется ли она в конечном счете вперед или назад". Эта картина носит отпечаток карикатурного преувеличения, вообще свойственного писаниям Беренхорста; все же одно в нем верно, что в серьезном деле в большей или меньшей степени утрачивалась четкость плацпарада78. Во время атаки пехота, поддерживая непрерывный огонь, должна была продвигаться вперед и под конец броситься в штыки на неприятеля. Однако до штыкового боя дело почти никогда не доходило; в то мгновение, когда атакующая сторона действительно подходила вплотную, обороняющаяся сторона обычно отказывалась от сопротивления. Надо основательно внушить солдатам, писал как-то Фридрих, что в их собственных интересах - добраться вплотную до противника и что король дает им слово, что им нечего ждать в таком случае от неприятеля ответного штыкового удара79.

 Мы видим, как эта тактика вполне соответствует составу армии: рядовому ничего не остается делать самому, ему надо только слушаться: он идет, маршируя в ногу, имея справа - офицера, слева - офицера, сзади - замыкающего; по команде даются залпы, и, наконец, врываются в неприятельскую позицию, где уже не ожидается действительного боя. При такой тактике добрая воля солдата, если он только остается в руках у офицера, не играет особенной роли, и можно было рисковать подмешивать в строй чрезвычайно разношерстные элементы.