История военной контрразведки. СМЕРШ Империй

10-го числа Николай Иванович поднялся ко мне и провел у меня часов пять с половиной — допрашивали Федько, Егорова, сделали очную ставку между Федько и Егоровым. Позавчера я провел с Федько очные ставки, на которых арестованные Егоров, Урицкий, Хорошилов, Погребной, Смирнов П. А и Белов изобличали Федько, но он от всего отказывался… Я ему дал указанные выше очные ставки, отправил в Лефортово, набил морду, посадил в карцер. В своих сегодняшних показаниях он называет Мерецкова, Жильцова и еще нескольких человек. Держался возмутительно. А сегодня заявил, что он благодарит следствие за то, что его научили говорить правду».

26 февраля 1939 года Военной коллегией Верховного суда СССР по ложным обвинениям в принадлежности к контрреволюционной организации правых и участии военно-фашистском заговоре Федько был осужден к расстрелу. 26 мая 1956 года определением Военной коллегии он реабилитирован.

КОВТЮХ Епифан Иванович — Армейский инспектор Белорусского военного округа, комкор, член ВКП(б) с 1918 г., член ВЦИК, награжденный тремя орденами Красного Знамени, активный участник и герой гражданской войны. Был арестован в августе 1937 года.

В процессе следствия к Ковтюху применялись страшные пытки с целью вынудить его дать ложные показания о себе и в отношении других невинных советских граждан. Бывший сотрудник НКВД СССР Казакевич в 1955 г. по этому поводу сообщил:

«В 1937 или 1938 годах я лично видел в коридоре Лефортовской тюрьмы, как вели с допроса арестованного, избитого в такой степени, что его надзиратели не вели, а почти несли. Я спросил у кого-то из следователей: кто этот арестованный? Мне ответили, что это комкор Ковтюх, которого Серафимович описал в романе “Железный поток” под фамилией Кожух».

Однако Ковтюх мужественно перенес эти истязания, отрицал предъявленные ему обвинения и не дал ложных показаний. В то же время он написал письма на имя Сталина и Калинина, в которых заявил о своей полной невиновности и просил освободить его от незаслуженных обвинений. В письме на имя Калинина Ковтюх, в частности, писал:

«…Вот скоро 2 месяца я, с больным сердцем, желудком и крайне психически расстроен, нахожусь в одиночке Лефортовской тюрьмы. За что погибаю и зачем такая жестокая расправа со мной — не знаю… Мои боевые дела, как я дрался за советскую власть, Вам хорошо известны, о них знает весь народ нашей социалистической родины. Я командарм того славного похода, который правдиво описал в своем “Железном потоке” А. Серафимович. Я тот Кожух, который с 60-тысячной массой бойцов, беженцев, их жен и детей, полураздетыми, полуголодными, недостаточно вооруженными совершили пятисотверстный поход, перевалив через Кавказский хребет, и вывел эту армию из вражеского окружения. Я командовал той дивизией, которая ночной атакой освободила Сталинград от белых. Я командир красного десанта, который был послан в тыл белых почти на верную гибель, но не погиб, а блестяще выполнил свою задачу. Кроме того, я многими десятками боев руководил и поражений не имел. Эти славные боевые дела наш социалистический народ не забудет никогда…»

На судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 июня 1938 года Ковтюх отверг приписанные ему обвинения, однако, несмотря на это, он был приговорен к расстрелу и 29 июня 1938 года расстрелян. В настоящее время Ковтюх реабилитирован.

б) О личном участии Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича и Ежова в расправе над военными кадрами

Как отмечалось ранее, массовые аресты военнослужащих повсеместно сопровождались применением мер физического воздействия и истязаний с целью получения вымышленных показаний. Об этих порочных методах было известно Сталину, Ворошилову и Молотову из поступавших к ним писем, жалоб и заявлений. Однако никаких мер по предотвращению массового уничтожения кадров Красной Армии ими не принималось.

О массовых арестах, применении пыток, истязаний и физического воздействия к арестованным военнослужащим писал, например, в своем письме сотрудник Особого отдела НКВД по Забайкальскому военному округу Зиновьев.

В письме на имя замнаркома внутренних дел СССР от 28 июня 1938 года он указывал:

«Примерно 7 месяцев тому назад у нас в аппарате Особого отдела ЗабВО привита другая практика-теория: бить можно кого угодно и как угодно…

Большое количество арестованных по военно-троцкистскому заговору при допросах подвергалось избиению, посадке “на кол”, приседанию, стойке в согнутом положении, головой под стол.

Я лично считал и считаю сейчас, что такие методы допроса неправильные, ибо они не только наши органы компрометируют, показывают нашу слабость и неумение разоблачить на следствии иначе врага, но и способствуют врагу нас провоцировать, давать ложные показания, клеветать на честных людей…