История войн и военного искусства

Из этого второго персидского похода могут быть сделаны лишь два вывода: сказания о бесчисленных массах персов от­носятся, собственно, к войску Ксеркса. Геродотовские 4 мил­лиона (из которых 2 миллиона бойцов) следует, конечно, от­бросить, хотя один французский исследователь новейшего вре­мени, которому нельзя отказать ни в знаниях, ни в проницательности, соглашается уменьшить массу персидско­го войска в 1 700 000 лишь на одну или две сотни тысяч. Дру­гие исследователи древности согласны на большие уступки, но все же и они допускают существование стольких сотен ты­сяч, сколько миллионов насчитывает Геродот. Г-н Дельбрюк и здесь подходит к делу решительно: он оценивает общую массу

персидского войска в 60 000—80 000 чел., из которых лишь 25 000 являлись настоящими бойцами.

Возможно, что он заходит здесь несколько далеко; по его собственному мнению, кое-что в этих цифрах может еще нуж­даться в исправлении в том смысле, что они могут быть слиш­ком низки. Во всяком случае, вместо геродотовских миллионов вопрос идет о лишнем десятке тысяч. В основном пункте — в методическом принципе исследования — Дельбрюк, несомнен­но, прав. Если численность войска, указанная Геродотом, ка­жется чистой фантазией, совершенно немыслимой в действи­тельности, то такой же чисто фантастической забавой, лишен­ной всякого научного значения, было бы уменьшение этих чисел до тех пор, пока они не покажутся возможными и допустимыми. Единственно правильным методом является — определить на почве критики фактов, какой численности могло достигать пер­сидское войско в действительности.

По Геродоту, греки имели под Платеей 110 000 чел., из них бойцов около 38 000. Эти цифры уже потому неправдоподоб­ны, что такая армия представляла совершенно непреодолимые для того времени трудности снабжения; такую массу греки не могли прокормить продолжительное время в одной и той же местности. Кроме того, они послали флот с 20 000 гоплитов, чтобы принудить Ионические острова к отпадению от персидс­кого владычества; они не могли держать для сухопутной войны и 40 000 гоплитов. При тогдашних экономических ресурсах греческих государств они могли выставить у Платеи от 15 000 до 20 000 гоплитов и такое же число легковооруженных бой­цов. Из того, что греки не решались на битву в открытом поле, следовало, что у Мардония был перевес; но разница ни в коем случае не была очень велика, так как персидскому полководцу никогда не удавалось тем или иным маневром вытеснить гре­ков из их оборонительной позиции у Киферона. Самое боль­шее, что персы могли иметь под Платеей,— это 25 000 тяже­ловооруженных бойцов; сообразно этому Дельбрюк и опре­деляет сухопутное войско, приведенное Ксерксом в Грецию. Потери, которые оно понесло до Платейской битвы, он ком­пенсирует отрядами, выставленными подчиненными гречески­ми племенами и морскими солдатами, оставленными Ксерк­сом при его возвращении в Персию.

Между 25 000 и 2 000 000 или же, если считать всю массу войска, между 70 000 и 4 000 000 действительно огромная раз­ница, и невольно возникает вопрос, как могла она образоваться даже и в легенде. Г-н Дельбрюк отвечает на это, что в военной

«Бессмертные» персидского войска

истории снова и снова можно увидеть, как трудно даже для опыт­ного глаза правильно оценивать большие человеческие массы. Мольтке рассказывает в своей истории русско-турецкой войны 1828 — 1829 гг., что после перехода Дибича через Балканы один турецкий офицер, посланный на разведку, вернулся с донесени­ем, что легче сосчитать листья в лесу, чем головы во вражеском войске, хотя у Дибича было лишь 25 000 чел. Если принять во внимание, что 70 000 чел. Ксеркса продвигались с большим ко­личеством лошадей при плохой походной дисциплине по уз­ким, неровным дорогам, перерезанным возвышенностями, ре­ками и другими естественными препятствиями, то ясно, что они образовывали колонну, по меньшей мере, на 10 миль в глуби­ну; у жителей, которые в течение целых дней видели все новые и новые войска, исчезло всякое представление о цифрах, и фан­тазия их получила полную свободу.

Второй вывод, на котором мы задержимся еще одну минуту, касается боя при Фермопилах, слава которого стала такой же баснословной, как и слава Марафонской битвы. Запирать гор­ные проходы перед подавляющей наступающей силой всегда ошибочно: через каждый горный хребет ведет всегда много до­рог; все их занять очень трудно, а все защитить невозможно,— и без предателя Эфиальта персы нашли бы себе дорогу в обход

Фермопил. Если хотят использовать горный хребет как при­крытие, то теория тактики требует, чтобы главные силы были расположены против дорог, ведущих через хребет, с тем чтобы разбивать наголову отдельные отряды врага, которые будут постепенно продвигаться вперед. Кажется, что здесь греки сде­лали, таким образом, большую ошибку.