История войн и военного искусства

Отбросим в сторону эти цифры, в которые в конечном сче­те нельзя внести никакого смысла, и рассмотрим с помощью критики фактов, так настойчиво рекомендуемой Дельбрюком, все рассказанное когда-то по этому поводу Фукидидом. На­стоящей причиной войны он считает то, что Афины стали опас­ны спартанцам вследствие своей все возрастающей силы. Это сказано, правда, довольно поверхностно; много ли можно было бы сказать о войне 1870—1871 гг., если бы главной причиной ее захотели признать то, что возрастающее могущество Гер­мании стало страшить французов? Если бы это было только тривиальностью, это было бы еще туда-сюда, но это была так­же и грубая ошибка, которая прежде всего указывает на то, что Фукидид вообще не понял исторического смысла Пело­поннесской войны. Сам Дельбрюк сказал как-то: «Особенно непримиримыми врагами Афин были фиванцы и коринфяне, а не спартанцы». Он написал эту фразу мимоходом в статье, которой он хотел, по примеру своего учителя Фукидида, вто­рично поразить «ничего не стоящего труса» и «противного человека» — Клеона. Само по себе это положение совершен­но правильно, и нужно лишь сделать из него необходимые выводы, чтобы понять причины Пелопоннесской войны[7].

В персидских войнах и Афины, и Спарта проявили себя как наиболее могучие государства Греции, но в этих войнах Афины переросли Спарту. Несмотря на все лавры, которые стяжали себе спартанские цари Леонид и Павзаний под Фермопилами и Платеей, Афины не только одержали первую большую победу над пер­сами, они поняли, что окончательная победа лежит именно на море. По совету Фемистокла, Афины снарядили большой флот, и под командой Фемистокла произошла битва у Саламина, заста­вившая персидского царя покинуть Грецию и повлекшая за собой отложение греческих островов и греческих приморских городов

в Малой Азии от персидского владычества. Все эти цветущие города, насчитывавшиеся сотнями, присоединились к могуще­ственным на море Афинам, которым они были обязаны своим освобождением от персидского ига. Сначала это был союз равно­правных морских общин, имевших свой центр на острове Дело­се, однако скоро союзники Афин, оставаясь формально их това­рищами по союзу, сделались фактически подданными Афин; со­юзная касса была перенесена в Афины, которые ею и управляли, а союзные членские взносы превратились в дань, которой Афины распоряжались сообразно своим интересам и потребностям.

Как происходило это развитие в подробностях, каким об­разом, выражаясь по Гроту, «союз, составленный по свобод­ному соглашению отдельных членов, упал со степени само­стоятельного, хорошо вооруженного военного союза под ру­ководством Афин до объединения безоружных и бездеятельных данников, защищаемых военной силой Афин; как свободно объединившиеся товарищи, имевшие равные права в Делосе, превратились в разъединенных подданных, отсылающих дань в Афины и получающих из Афин распоряжения»,— это невоз­можно проследить в подробностях по имеющимся источни­кам. Но из перевеса Афин над другими членами союза это можно довольно легко объяснить как раз по способу исключения из общего правила: некоторые из крупнейших островов — Хиос, Лесбос и Самос — остались свободными вооруженными союз­никами Афин. Господство Афин над другими сам Перикл назы­вает коротко и ясно «тиранией». На дани союзников, достигав­шей ежегодно до 600 талантов — на наши деньги от 2 000 000 до

3 000 000 марок,— покоился блеск того времени, которое назы­вают веком Перикла.

По всем правилам деловой критики этот могучий подъем Афин должен был иметь естественное отражение во внутрен­нем развитии афинского общества и афинского государства.

«Люди моря» все более и более оттесняли на задний план «лю­дей суши»; демократия, экономические корни которой лежали в торговле и морских предприятиях Афин, по мере развития торгов­ли и мореплавания все больше стесняла олигархию, ту горсть ста­рых родов, которая, опираясь на крестьянское население, до сих пор вела управление государством. Традиция, сохраняющая при всех политических изменениях большую силу, не позволяла еще живущей торговлей и ремеслами массе подойти непосредствен­но к кормилу правления; Перикл также принадлежал к старым родам, но он правил лишь как доверенное лицо демократии.