История войн и военного искусства

В противоположность Афинам Спарта оставалась сухопут­ной силой; она сохранила и свою общественную организацию, которая состояла из относительно немногочисленного военно­го дворянства — спартиатов, из лично свободных, но полити­чески бесправных периэков и из массы илотов — порабощенно­го крестьянского сословия; она сохранила и свой олигархичес­кий образ правления. Как в Афинах демократия, так и в Спарте олигархия была наиболее организована, и где бы ни сталкива­лись в то время в Греции олигархические и демократические элементы, первые с таким же вожделением смотрели на Спар­ту, как вторые на Афины. В самих Афинах олигархи были более или менее пламенными поклонниками Спарты и с эгоизмом гос­подствующего класса, чувствующего колебание почвы под сво­ими ногами, были более чем склонны к махинациям со Спартой за счет своего города. Сама Спарта, несомненно, следила за поразительно быстрым расцветом своего соперника с какими угодно чувствами, но только не с дружелюбным удовлетворе­нием и, конечно, была готова на все, чтобы создать для него препятствия. Однако для открыто наступательной политики против Афин у нее не было ни желания, ни необходимости, а также ни средств, ни возможности. Постоянный тайный страх перед восстанием илотов парализовал жажду к завоеваниям во­енного государства; да и непосредственно бояться Афин Спар­те не приходилось; от одного восстания илотов, приставивше­го спартиатам нож к горлу, они спаслись при помощи Афин. Кроме того, как могла бы Спарта, будучи сухопутной держа­вой, сломить морское владычество Афин и одновременно вы­ступить наследницей Афин?

Насколько мала была жажда наступления у олигар­хической Спарты, настолько велика была она у Афин, хотя эта жажда направлялась не в сторону Спарты. С порази­тельной быстротой обеспечи­ли себе Афины господство над Эгейским морем и над во­сточной частью Средиземно­го моря; они горели теперь желанием, господствуя над морем, проникнуть и на За­пад. Торговый капитал всегда алчен, всегда стремится к за­воеваниям, и в этом отдель­ном случае можно особенно легко увидеть, что в завоева­тельных стремлениях Афин скрывались жизненные интересы афинской демократии. Чем больше богатств притекало в страну, тем они более концент­рировались в руках незначительного, все более и более сужи­вавшегося круга лиц, в то время как широкая масса свободных граждан постепенно нищала. Так как вся производственная и ремесленная работа была предоставлена рабам, конкуриро­вать с которыми считалось зазорным, то афинская демократия неминуемо была вынуждена к тому, чтобы, все более распрос­траняя морское владычество государства, приобретать для страны все большие доходы и большую дань и тем приостанав­ливать процесс своего обнищания.

Гоплит со своим рабом в походе. Терракотовая статуэтка. IV в. до н. э.

Если, однако, Афины стремились распространить свое морс­кое могущество на западную часть Средиземного моря, то на пути у них стояла не Спарта, но Мегара, Коринф и Беотия. Афины, правда, могли проникнуть в западную часть Средиземного моря, обойдя Пелопоннес кругом, между предгорьем Малеей и остро­вом Китерой, но это путешествие считалось в то время очень опасным, и торговля между Малой Азией и Италией, между вос­точной и западной частями Средиземного моря производилась через перешеек, связывавший Среднюю Грецию с Пелопоннесом, и через Коринфский перешеек, отделявший Афины от западной части Средиземного моря. Он находился во владении Мегары и Коринфа, которые благодаря торговле, производившейся через перешеек, сделались богатыми городами. Мегара была малень­ким государством, которое Афины свободно могли бы поло­жить в свой карман, тем более что Мегара относилась к Корин­фу с той же подозрительностью, как и к Афинам, и поэтому колебалась в выборе между ними обоими. Коринф был боль­шим и богатым городом, далеко не желавшим позволить Афи­нам парализовать себя; он искал тесной связи со Спартой, что­бы обеспечить себе поддержку против могущественных Афин. Для Афин оставался, таким образом, еще только один путь — завоевать Беотию. Сделав это, Афины обошли бы Коринфский перешеек и попали бы как раз в Коринфский залив, который открыл бы им доступ в Италию и Сицилию.