История войн и военного искусства

Если бы Перикл не был достаточно защищен от подозрения, что он кормил афинский народ из пустых и личных побужде­ний, приписываемых ему Беком, то тогда он был бы не государ­ственным человеком, а в лучшем случае — «практическим по­литиком», который должен был жить, применяясь к существу­ющей обстановке, даже и не подозревая, что фактическим следствием его политики явится морально-политический упа­док афинской демократии. Если бы положение осталось неиз­менным, то банкротство можно было бы высчитать по пальцам. Из тяжелого поражения Афин, приведшего к 30-летнему пере­мирию, Перикл сделал вывод, что для Афин невозможно стано­виться одновременно большой сухопутной и большой морской державой, но если он и ограничился лишь морским господством, то во всяком случае он не желал отказаться от его расширения. Конечно, в настоящее время легко сказать, что болезнь, от ко­торой страдала афинская власть, развилась бы на высшей сту­пени в еще большей степени, но Перикл не мог трогать ее дей­ствительных корней уже по одному тому, что он, как дитя свое­го времени, не мог их познать; совершенно не упоминая о рабовладельческом хозяйстве, Перикл говорит об афинском гос­подстве над союзниками, что оно есть не что иное, как тирания, сохранять которую несправедливо, но отказаться от которой опасно и даже невозможно. Сохранение же «тирании» совпада­ло с ее расширением. Как руководитель афинской демократии Перикл оказался заключенным в круг ее представлений; его за­дача должна была ограничиться тем, чтобы наиболее благора­зумно и осторожно работать для расширения морского влады­чества Афин на западную часть Средиземного моря.

Но как бы ни была благоразумна и осторожна его политика, цель ее оставалась совершенно определенной. Перикл основал колонию Туриой на Тарентском заливе и заключил союз с нижнеитальянско-сицилийскими городами Региум и Леонтини. Затем, когда Коринф вступил в горячую распрю с Корцирой и когда корцирцы, не принадлежавшие ни к Афинскому, ни к

Греческие всадники. С барельефов Парфенона

Пелопоннесскому союзам, попросили помощи у афинян против угрожающих вооружений Коринфа, Перикл заключил сделку с ними. Весьма характерно, что корцирцы обосновывали свое предложение тем, что их дружба или враждебность будет иметь для Афин важное значение вследствие того, что их остров расположен на пути в Италию и Сицилию и ни один корабль не может без их желания пройти оттуда в Пелопоннес; флот же, направляющийся туда, может отправиться от них с гораздо большими удобствами. На самом деле Корцира обладала значительной морской силой — самой крупной в Греции после Афин и Коринфа.

Эта сделка дала первый толчок к Пелопоннесской войне, ра­зоблачив вместе с тем главную ее причину — борьбу за господ­ство на западном море. Если бы коринфянам удалось победить корцирцев, то афиняне были бы отрезаны от этого господства в гораздо большей степени, чем они были отрезаны существовани­ем перешейка. В том угрожающем положении афинянам не оста­валось ничего другого, как принять предложение корцирцев. На­оборот, если бы они хотели удовольствоваться тем, чем они об­ладали, если бы у них не было других намерений, кроме сохранения мира, тогда они должны были бы отказать корцирцам. Во время 30-летнего перемирия всякий греческий город, не принадлежащий ни к Афинскому, ни к Пелопоннесскому союзам, сохранил, конечно, право присоединяться по своему желанию к тому или другому союзу, и на этом настаивали корцирцы. На­оборот, послы, направленные в Афины коринфянами, чтобы по­мешать намерениям корцирцев, не без основания указывали на то, что этот пункт перемирия не должен толковаться таким обра­зом и что из-за этого может возникнуть война между двумя союза­

ми, избежать чего и является целью перемирия. Коринфские по­слы делали совершенно логические выводы, что если Афины объе­динятся с корцирцами, то этим начнется война между Афинами и Коринфом, «так как, если вы выступите в бой вместе с корцирцами, то мы не сможем бороться с ними, не нападая одновременно и на вас». К тому же коринфские послы очень настойчиво напо­минали о той лояльной политике, которую проявил Коринф по отношению к Афинам во время самосского восстания.

Заслушав коринфских и корцирских послов, афиняне обсуж­дали дело в течение двух собраний. На первом настроение было скорее за коринфян, на втором же было решено, не заключая во­енного союза с корцирцами, заключить с ними союз оборони­тельный, согласно которому Афины и Корцира должны были за­щищаться совместно от вражеских нападений. Ясно, хотя прямо не доказано, что Перикл продиктовал это решение. Афины не хотели взять на себя вину открытого нарушения договора, что произошло бы в случае заключения военного союза с Корцирой; тем менее они хотели, чтобы Корцира попала в руки коринфян, так как, по словам Фукидида, «им казалось, что этот остров рас­положен очень удобно на пути в Италию и Сицилию».