История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

Кабардинцы и на этот раз не только не исполнили данных обещаний, но и не прекратили своих неприязненных действий. Притесняемые ими дигорцы, поколение осетинского народа, просили наше правительство о переселении их в русские границы. Посланный с отрядом для переселения 70 семей дигорцев, генерал-майор Дехтярев был встречен на реке Урухе близ Татар-Тупа толпою кабардинцев, принудивших его отступить к реке Малке. Собравши наскоро отряд, генерал Глазенап ринулся на помощь Дехтяреву. 20 июня он выступил за реку Малку, а вслед за тем переправился через реку Баксан и окружил селения кабардинских владельцев из рода Бек-Мурзы и Кайтуки. Кабардинцы, по обыкновению, как только увидели у себя русские войска, тотчас же вступили в двойные переговоры: у русских они просили пощады и помилования, а у закубанских черкес – помощи и содействия. Они говорили Глазенапу, что немедленно восстановят родовые суды и расправы, удовлетворят за сделанные ими грабежи и не будут препятствовать выводу дигорцев, а сами отправили в то же время к закубанцам одного из первейших своих владельцев Раслам-бека Мисостова.

Генерал Глазенап целую неделю беседовал с кабардинцами, вел переговоры о их покорности, а Раслам-бек, пользуясь ослаблением защиты на линии, вел закубанцев для вторжения в наши границы. 27 июня он мгновенно явился среди преданных нам абазинцев и в тот же день, не замеченный нашими кордонами, переправил с правого на левый берег реки Кубани до 900 семей своих жентимировцев и абазинцев. На следующий день он произвел ту же операцию с 54 аулами ногайцев, предавая непослушных огню и мечу. Переговоры по этому делу велись столь скрытно и самый наезд был так быстр, что начальник над бештовскими татарами, султан Менгли-Гирей, узнал только за два дня до происшествия и едва успел предварить о том начальство[490].

Не довольствуясь этим, партия Раслам-бека два раза атаковала Кумский редут и отрезала все посты от Прочного Окопа до Константиногорска. Георгиевск был приведен в оборонительное положение: его защищали 180 драгун Таганрогского полка и 30 пушек полевой артиллерии, случайно проходившей через город.

Происшествия на линии заставили Глазенапа, довольствуясь обещаниями депутатов, наскоро закончить переговоры с кабардинцами и спешить на усмирение закубанцев. Но лишь только оставил он реку Баксан, как несколько мулл успели убедить кабардинцев не заключать с Россией никаких условий, если не хотят мщения от всех закубанских народов. Собравшиеся было для подписания договора владельцы тотчас же разъехались по домам, и генерал-лейтенант Глазенап принужден был опять возвратиться в Кабарду и двинуться к Кызбурунскому ущелью[491]. Видя снова перед собою русские войска, кабардинцы опять явились с покорностью и обещанием исполнить наши требования, но генерал Глазенап, наученный опытом, не верил теперь, что покорность кабардинцев будет искреннею и прочною[492].

Турция и Персия одинаково старались поднять их против русского правительства, присылали к ним эмиссаров, воззвания и главнейшим образом деньги. В Кабарде, во всем Закубанье и даже в Осетии заметно было изобилие золота и серебра, что, при отсутствии всякой промышленности, могло произойти только от ввоза монеты с какими-либо политическими целями.

Оно так и было в действительности. Деньги своим влиянием разделили кабардинцев на две партии, враждебные друг другу настолько, что если одна партия соглашалась на все наши предложения, то другая – ни на какие. Представителем последней, враждебной нам партии, был Раслам-бек Мисостов, который, соединившись с закубанскими черкесами, делал весьма частые вторжения в наши границы, вырезывал казачьи посты и разорял пограничные селения. Войдя в сношение с осетинами и прочими горскими народами, партия недоброжелательных нам кабардинских владельцев, как мы видели, прервала сообщение с Грузиею, и в течение нескольких недель не было оттуда никаких известий. Что делалось в Закавказье – никто не знал, и горсть войск, там находившихся, вместе с главнокомандующим, могла быть поставлена в самое безвыходное положение. Поэтому начальству на линии приходилось прежде всего позаботиться о восстановлении сообщения с Грузиею, а потом уже об усмирении горцев.

«Возлагаю я на особенное попечение ваше, – писал император генералу Глазенапу[493], – употребить все нужные меры для скорейшего открытия сношений Кавказской линии с Грузией. Если к совершению предприятия сего сильною военною рукою нужно будет умножить войско на линии, то в оном случае имеете вы требовать пособия в командировании к вам надлежащего, по усмотрению вашему, числа полков, от войскового атамана генерал-лейтенанта Платова, коему на сей предмет и предписание от меня дано».