История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

Император Александр поручил нашему посланнику в Константинополе Италинскому внушить Порте, чтобы она смотрела на занятие нашими войсками Мингрелии, а впоследствии и Имеретин как на «событие для нее равнодушное», потому что мнимое ее покровительство этим областям было бесполезно и ничтожно. Князь Цицианов также просил Италийского подготовить Порту к тому, чтобы в принятии под свое покровительство этих двух владений она не видела со стороны России ни насилия, ни нарушения мирных отношений[118].

В Константинополе вопрос о присоединении Мингрелии прошел совершенно незамеченным, и рейс-эфенди в разговоре с Италинским не высказал по этому предмету ни опасений, ни неудовольствий. Наше правительство предвидело такой исход, и император Александр еще в мае месяце писал князю Цицианову, чтобы он не останавливался в ведении дальнейших переговоров. «Не нужно вам, – писал он[119], – для занятия войсками моими Мингрелии ожидать извещения от посланника Италийского. Порта Оттоманская, имея токмо мнимую над княжеством сим верховную власть, которая ей выгод никаких не приносит, по случаю сего происшествия, уповаю я, не захочет нарушить доброго согласия, между Россиею и ею существующего».

Получив такое приказание, главнокомандующий отправил грузинского дворянина Давида Мамацева с письмом к Дадиану и с поручением заключить предварительные с ним условия, как о подданстве, так и о продовольствии войск, которые предполагалось ввести в Мингрелию.

«Зная и видя положение дел, вас окружающих, – писал князь Цицианов Дадиану[120], – силу ваших соседей, несогласия в собственном светлейшем доме вашей светлости, не вижу я иного пути к восстановлению спокойствия посреди Мингрелии, как тот, который ваша светлость предпринимаете, то есть войти в подданство его императорского величества, и тогда ограждены будете силою непобедимого оружия российского».

Для окончательного решения этого дела князь Цицианов просил, чтобы Дадиан прислал в Тифлис уполномоченного для заключения условий и чтобы владетель Мингрелии обязался поставлять за условленную плату провиант на 1500 человек войска, назначенного для занятия и обороны его владения.

Вместе с тем Дадиану сообщено, что император оставляет внутреннее управление Мингрелии в руках владетеля на прежних правах и обычаях, за исключением смертной казни, которая должна быть непременно отменена; что со вступлением в Мингрелию русского войска оно будет оборонять до последней капли крови страну, как «собственность Всероссийскую», и, наконец, что, по заключении трактата, Дадиану будет пожалован орден Св. Александра Невского.

В ответ на это требование главноуправляющего князь Григорий Дадиан прислал в Тифлис священника двора своего Симеона Асатиана и дворянина Георгия Гогиева с письмом, в котором писал, что лишь только получил известие о посылке Мамацева, ехавшего через Ахалцих, тотчас же отправил навстречу ему своего посланного в Батум; но вскоре узнал, что последний был задержан царем Имеретинским. Эта неверность пути, по словам Дадиана, была единственною причиною долгого неотправления посланцев к главноуправляющему. Хотя князя Григория Дадиана и старались уверить в том, что, с заключением трактата, он будет устранен от управления Мингрелиею; хотя сомнение в исполнении обещаний вкрадывалось и в его душу, но он имел не столько характера, чтобы довести до конца начатые переговоры. «Отдал я себя самого, – писал он князю Цицианову[121], – всемилостивейшему монарху российскому, да от сего дня буду я рабом (подданным) его непобедимой империи». Дадиан писал, что оба его посланные «дарованы благодатью верности ко мне и им дал я полную власть (полномочие) по приказанию вашему, и сии объявят и утвердят написанным мною письмом, клятвою и обещанием мое покорнейшее рабство российскому монарху и пребывание мое под твоим правлением и надзиранием».

Предавая себя и владение свое в безусловное подданство России, Дадиан просил, в знак милости и расположения императора Александра, прислать ему саблю. Относительно продовольствия войскам он обещал доставлять его, хотя и писал при этом, что в Лечгуме и Сванети можно иметь «хлеб и ячмень в пропитание там находящимся и нам», но в Одиши можно найти только гоми, просо и кукурузу. Зато, по словам Дадиана, «мяса и вина есть изобильнее в земле нашей, и можно, кажется, войскам вашим, которые у нас будут, иметь пропитание».