История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

Соглашаясь на уничтожение смертной казни, Дадиан спрашивал: «Человекоубийцам или великим пред Богом преступникам, или ожесточенным в грехах и необращающимся от них, или пленникопродавцам и ворам какой должно делать и суд, и воздаяние? Прошу приказанием вашим дать мне наставление, ибо известно вашему благоразумию, что земля наша не есть регулярная и имеет много законов, Моисеем учрежденных. И для того, кажется, учреждение сие, как то: смертная казнь, отрубление рук и ног или избодение глаз, введено в землю нашу, что не имеем отдаленных мест для ссылки или удаления от земли нашей, как то у вас есть Сибирь и узаконенное по телу наказание».

Вскоре после того владетель Мингрелии сам, без всяких побуждений и намеков с нашей стороны, обратился с просьбою к князю Цицианову о дозволении ему прислать в Тифлис сына в качестве аманата. Хотя подобное принятие и утверждение в верности можно считать унизительным для дающего аманата и плохим обеспечением для берущего его, но, имея в виду, что этот способ удостоверения в верности был весьма обычен в Азии, князь Цицианов признавал весьма полезным воспользоваться предложением князя Дадиана[122]. Он просил разрешения императора Александра отправить его в Россию под предлогом воспитания, приличного его рождению, на что и последовало высочайшее разрешение.

Между тем, для постановления окончательных условий подданства, главнокомандующий отправил в Мингрелию полковника Майнова, который 1 декабря 1803 г., в селении Дидичала Одишийской провинции, имел свидание с князем Григорием Дадианом. Вручивши ему вместе с письмом главнокомандующего и просительные пункты, от лица его составленные, Майнов просил о назначении дня присяги. Подписавши просительные пункты 2 декабря, владетель Мингрелии послал повсюду приказание, чтобы первосвященники, князья и дворянство собрались к нему. Сам Дадиан и его супруга Нина Георгиевна, получившая в подарок соболий мех и 10 аршин пунцового бархата, высказывали полную преданность к русскому императору и его правительству.

4 декабря прибыл епископ Цаишский, и Дадиан, в тот же день присягнув на подданство, возложил на себя поднесенный ему Майновым орден Св. Александра Невского. Продолжавшиеся военные действия против царя Имеретинского и случившееся в то время наводнение препятствовали князьям и дворянам собраться всем одновременно для принятия присяги. Наследник Мингрелии также не присутствовал при общем торжестве; задержанный наводнением, он присягал впоследствии[123].

По заключенному трактату князь Григорий Дадиан и все его владение поступали в вечное подданство России, причем ему предоставлялось пользоваться всеми преимуществами владетеля. После смерти Дадиана право наследства переходило потомству по старшинству колена, но наследие могло считаться законным только тогда, когда будет утверждено высочайшею грамотою. Суд и расправа предоставлялись владетелю, за исключением смертной казни, которая навсегда отменялась. Для защиты Дадиана и его владений русские войска должны были вступить в Мингрелию и иметь там постоянное пребывание.

Прося о предоставлении ему части доходов с городов и рудников, если бы таковые были открыты в его владениях, Дадиан обещал повиноваться русским властям, выстроить для русских войск дома и доставлять им отопление, освещение и продовольствие. Он обещал отпускать безденежно лес, годный для кораблестроения; доставлять рабочих для разработки руд по ценам, определенным от горного начальства; отказывался от таможенных доходов; согласился не брать никаких пошлин с купцов, торгующих в его владениях, и, наконец, в знак его власти, просил пожаловать его мечом и знаменем по азиатскому обычаю.

Получив донесение о вступлении Мингрелии в подданство России и о присяге Дадиана, император Александр писал ему[124]:

«Известись через донесение главнокомандующего в Грузии о ревностном усердии, с каковым вы совершили обряд присяги на верноподданство ваше и владения вашего российскому престолу, приятно нам вам засвидетельствовать нашу признательность и начать государствование наше над Мингрелиею изъявлением вам милости нашей и благоволения. Сопричисляя вас к подданным российским, не расширение пределов империи, толико уже обширной, желали мы, но болезнуя о бедственном состоянии жителей Мингрелии, отвсюду соседями утесняемых, и милосердуя о них, склонились мы принять и сей единоверный нам народ под сильную защиту и покров России, под сению коей да успокоится столько долго обуреваемая Мингрелия и вкусит мир, тишину и безопасность, наравне с прочими областями, Российскую империю составляющими.

Удовлетворяя прошению вашему, мы повелели главнокомандующему в Грузии неукоснительно оградить сие новое достояние наше отрядом войск наших.

0 прочих же просьбах ваших не умедлим дать разрешение, уверяя вас предварительно, что усердием своим заслужили вы благоволение наше, коего несомненные знаки ощутите вы, как устроением участи собственно вашей, так и будущего благоденствия дома вашего».