История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

В половине апреля персияне вторглись в Талыши, отогнали скот неподалеку от Аркеванской крепости и успели захватить в плен нескольких жителей. По просьбе Мир-Мустафа-хана из Ленкорани была выслана команда в 50 человек с одним орудием, не успевшая догнать неприятеля. Другая партия, переправившись, в мае, через Худаферинский мост, ворвалась в Карабаг для грабежей, но была прогнана командою, стоявшею в Хонзыряхе, и преследована до р. Боргушета. Баба-хан прибыл с войсками в урочище Уджан-Джеман в четырех агаджах за Тавризом. При нем, по сведениям, было 18 000 человек пехоты, 40 000 кавалерии и 20 орудий. Он намерен был, в случае неудачи переговоров, открыть военные действия под своим личным начальством и с этою целью строил укрепления в Талынях и приказал всех жителей Эриванской и Нахичеванской областей, живших вдали от укрепленных пунктов, переселить на летнее время за р. Араке, со всем имуществом и скотом.

С своей стороны Ртищев, желая прекратить вторжение персиян в наши границы и побудить их к скорейшему заключению мира, решился перенести военные действия в Персию и действовать наступательно. С этою целью предполагалось сухопутные войска двинуть к Тавризу и одновременно с этим отправить в Энзели сильную эскадру с десантом. В состав эскадры назначены: один корабль, один корвет, три брига, три люгера, два транспорта и четыре купеческих шкоута[177].

Для составления десанта формировался в Астрахани временный Ленкоранский батальон, в состав которого вошли 489 рекрутов, взятых по двум наборам с Астраханской, Кавказской, Казанской и Саратовской губерний, и рота Астраханского гарнизонного батальона. Присоединив к этому батальону 100 человек астраханских казаков, десант к июле был отправлен к талышинским берегам, где часть батальона велено оставить в Ленкорани, а взамен того посадить на суда из тамошнего гарнизона старых солдат и действовать по обстоятельствам против неприятеля. Для командования эскадрою и десантом назначен астраханский комендант генерал-лейтенант Ротгоф.

25 июля эскадра с десантом прибыла к талышинским берегам[178], но в употреблении ее не представилось надобности, так как мирные переговоры с Персиею приняли благоприятный исход.

Прибывший в Тифлис персидский чиновник Мамед-Али-бек доставил главнокомандующему письмо Мирзы-Шефи, в котором визирь писал об искреннем желании персидского правительства прекратить вражду с Россиею. Ртищев отвечал, что мысли его о мирных переговорах известны английскому посланнику[179], и в тот же день сообщил сиру Гору Узелею, что выбор места для переговоров предоставляет усмотрению тегеранского кабинета, но отказывается сам вести их, если они будут назначены в Тегеране. «Мне самому принять на себя сию обязанность, – писал главнокомандующий[180], – было бы несходственно ни с высочайшею волею, ни с моими обязанностями главнокомандующего войсками и всем здешним краем, коего я ни по какому случаю без особой высочайшей воли оставить не могу». Если же персидское правительство уполномочит для ведения переговоров Мирзу-Шефи и назначит место где-нибудь на границе, тогда ведение переговоров Ртищев принимал на себя.

Сознавая, что всякий день промедления сопряжен с чрезвычайными издержками на содержание войск, собранных в Уджан-Джемане, Баба-хан желал скорее выйти из этого положения и распустить свои войска. Он просил сира Гора Узелея поторопиться с заключением перемирия, и английский посланник предлагал Ртищеву заключить его на двенадцать месяцев. «Впрочем, – писал он[181], – если бы ваше превосходительство пожелали заключить перемирие на 15 или 16 месяцев вместо 12, то я надеюсь иметь столько влияния на шаха, что склонил бы его согласиться на ваши желания».

Ртищеву предоставлялся выбор иметь свидание по поводу заключения перемирия или самому лично в Памбаках с персидским полномочным ханом Эриванским, или послать от себя поверенного. В последнем случае и эриванский хан пошлет от себя брата или кого-либо другого. С заключением перемирия войска обеих сторон должны были быть распущены по квартирам, не ожидая окончательного заключения мирных условий.

«Относительно status quo ad presentem, – писал сир Гор Узелей, – то, в уважение трудностей, какие я должен был превозмочь, дабы согласить на сие персиян (так как последние поражения их делали согласие сие еще более затруднительным по их гордости), я надеюсь, что ваше превосходительство охотно уступите Персии какую-нибудь малую частицу владений, через что докажется великодушие великого государя императора, его благодетельность и великость души, и в то же время излечатся раны, кои персияне действительно чувствуют. Обстоятельство сие я прошу вас покорно принять не в виде требования со стороны Персии (ибо держава сия согласна на status quo ad presentem), но только как простую просьбу со стороны моей, как искреннего друга обеим сторонам».

Ртищев не соглашался ни на какую уступку и находил ее совершенно невозможною.