История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Войскам приказано следовать с крайнею тишиною, не стрелять и стараться скорее взобраться на крепостные стены. «Барабанщики, – сказано в репозиции, – в колоннах отнюдь не бьют тревогу, пока не будут люди на стенах; и люди в колоннах не стреляют и не кричат «Ура!», пока не влезут на стену. Когда все батареи и стены будут заняты нами, то в средину крепости без приказания не ходить, но бить неприятеля только картечью из пушек и ружей. Не слушать отбоя – его не будет, пока неприятель совершенно истребится или сдастся; и если, прежде чем все батареи и все стены будут заняты, ударят отбой, то считать оный за обман, такой же, как неприятель сделал в Асландузе; сверх того, знать, что наши отбой будут бить три раза, который повторять всем барабанщикам – и тогда уже прекращается дело.

Так как уже сказано в приказе, что отступления не будет, то остается теперь сказать, что если, сверх чаяния, которой-либо колонны люди замнутся идти на лестницы, то всех будут бить картечью».

В 5 часов утра колонны, имея впереди стрелков, двинулись с назначенных им пунктов; под сильным огнем с крепости спустились они в ров и приставили лестницы. Три часа войска переносили и принимали на себя все ужасные средства, употребленные неприятелем для своей обороны. Персияне защищались отчаянно: пики, рогатки, подсветы, ручные гранаты были употреблены ими в дело. Многочисленный неприятель брал перевесь, подполковник Ушаков и многие офицеры были убиты, а силы неприятеля росли. Когда Котляревский получил донесение, что за смертью Ушакова колонна его остановилась во рву и не двигается, он сам явился впереди колонны и, ободряя солдат, получил три раны одну за другою, из коих одна была в щеку. Он упал без чувств на груду тел во рву, но в это время майор Грузинского гренадерского полка Абхазов успел, с одною ротою этой колонны, взобраться на стену и овладеть батареею. Орудия были тотчас же повернуты и открыли картечный огонь по бывшим в крепости. Тогда взобралась вторая колонна, а за нею третья. Солдаты в жаркой схватке карабкались на стены, хватались за дула неприятельских ружей, которые поражали их пулями в упор. Не выпуская из рук ружей, персияне сами втаскивали своих неприятелей на стену, «так что скоро все избегнувшие смерти очутились посредине укреплений»[144].

С очищением стен в самой крепости начался отчаянный рукопашный бой. «Мышцы рук, по словам персидского историка, от взмаха и опускания меча, а пальцы от взвода и спуска ружейного курка в продолжение шести часов были лишены всякой возможности насладиться отдохновением. Бой на стенах и в крепости и был до того кровопролитен, что от грома и молнии пушечных ружейных выстрелов даже сами облака разразились каплями кровавого дождя».

Крепость была взята, несмотря на то что защищалась Садык-ханом, одним из лучших и храбрейших персидских военачальников, что в ней было 4000 гарнизона, и в том числе два батальона регулярной пехоты. В самой крепости неприятель защищался отчаянно, и Садык-хан с другими десятью ханами славною смертью завершили защиту крепости. Урон наш был также весьма значителен; мы потеряли убитыми: 16 штаб– и обер-офицеров и 825 человек нижних чинов; ранеными: 25 штаб– и обер-офицеров и 584 нижних чинов[145]. Персияне потеряли одними убитыми 3737 человек; кроме того, многие бросались через стену в Ленкорань, но тонули, преследуемые и там пулями роты, посланной для фальшивой атаки, и под картечью двух орудий, поставленных на противоположном берегу, под прикрытием 80 человек пехоты. В крепости найдено два знамени, 8 орудий, много снарядов, серебряная булава Садык-хана и магазин с провиантом. «Я сам получил три раны, – доносил Котляревский Ртищеву, – и благодарю Бога, благословившего запечатлеть успех дела сего собственною моею кровью. Надеюсь, что сей же самый успех облегчит страдания мои. Впрочем, никакая потеря не может сравниться с важностью взятия крепости…

Пусть строгая тактика называет штурм сей дерзостью. В позднейшие времена передастся, что 1500 чел. русских штурмовали крепость, защищаемую 4000 персиян; передастся также и то, что девиз штурмового отряда был всем умереть или взять крепость, и потомство возвеселится рвению к славе своих предшественников»[146].

«Сим штурмом, – писал он позже[147], – достойно запечатлен 1812 год, и как при воспоминании сего незабвенного для России года всякий россиянин возвысится духом, так при имени Ленкорани персиянин вздрогнет и преклонит колено славе русской».